Орвье сглотнул. Король Сулана произвел на него впечатление человека отнюдь не слабохарактерного и очень умного. Действительно, что же это получается, а?

–  Он надбивает ставку, - повторил Аженк.
– Объявляет Совет - чтобы все короли живехонько притрусили к нему на задних лапках. И гавкали исключительно тогда, когда он им позволит. Нет уж. Аффраль такого унижения не потерпит. Совсем не явиться на Совет Королей нельзя - но я на него не поеду.

–  Но я...
– взмолился Орвье.

–  Что - "но ты"?
– Король повернулся на каблуках и устремил на сына исключительно неприятный взгляд.

Орвье потупился и без всякой нужды одернул полы своего бархатного майлета. Золотые мотыльки, вышитые по синему бархатному полю над пестрыми цветами Аффрали, всплеснули ажурными крылышками и замерли.

–  Но я... если все обстоит именно так...
– принужденно пробормотал принц, - какой я ему противник?

–  Никакой.
– Аженк слегка взмахнул своей узкой белой рукой, словно подчеркивая этим жестом уничижительный смысл своих слов.
– Совершенно никакой. Но ведь это от тебя и не требуется.

–  Но... ведь если ехать должен я...
– теперь Орвье уже окончательно ничего не понимал.

–  Ты вовсе не должен что-то делать, - пояснил Аженк.
– Ни в коем случае. И думать даже не смей трепыхаться. Никто не требует, чтобы ты напрягал мозги, которых у тебя нет, проницал ими хитромудрые планы найлисского короля и давал им достойный отпор. Ничуть. Само твое появление на Совете вместо меня - это и есть наш отпор Найлиссу. Наш ответ во всей его полноте.

–  И в чем же он заключается?
– тоскливо поинтересовался Орвье.

–  В том, что Аффраль отказывает Найлиссу в той чести, на которую он претендует, - отчеканил Аженк.
– И на Совете им придется обойтись оболтусом-наследничком, а не королем Аффрали. Я не поеду в Найлисс. Много чести.

Принц прерывисто вздохнул - очень тихо, чтобы отец не услышал. С этим ничего не поделаешь. Ехать придется. Но... Боги, как же не хочется! И почему Лерметту вздумалось зажечь беглые огни именно сейчас? Почему не раньше? Или, для разнообразия, не позже? Почему именно осенью, когда в Аффрали начинается череда балов и прочих празднеств?

Орвье вырос не самым умелым воином и уж тем более не дипломатом. Ночью, в предсонных мечтаниях, он созерцал себя и тем, и другим... но в беспощадно сером утреннем тумане ночные грезы делались такими же серыми и тусклыми, а неумолимый рассвет окончательно развеивал их призрачные клочья. Зато в пиршественной зале, зато на охоте или на балу... о, тут Орвье не было равных во всей Аффрали!

Рядом с желчным, подозрительным, сухим в обращении королем Орвье казался средоточием доброжелательности - и люди тянулись к нему. Ему не требовалось завоевывать сердца дворян - они благоволили юному наследнику без малейших усилий с его стороны. Да что там усилий - он и сам не мог бы сказать, как это у него получилось. Зато его величество Аженк понимал происходящее отлично - и одно лишь это понимание утишало его тревогу, когда он думал о будущем сына. "Балбес, любимый своими подданными, имеет побольше шансов усидеть на троне, чем непопулярный умник", - бывало, говаривал Аженк сам себе, глядя, как вспыхивают среди придворных улыбки неподдельной симпатии, когда Орвье гордо выпрямлялся, закладывая левую руку за спину, как того требует четвертая фигура старинного танца рейнот, и кланялся танцующей напротив него даме. Орвье даже не дурак - он всего-навсего дурачок... но при виде него у людей теплеют глаза... он отцарствует свое без помех.

Эти мысли отца, само собой, оставались для Орвье неведомы. Зато во время бала он находился в своей стихии - и уж это он знал преотлично. Пожалуй, он и счастлив-то бывал исключительно осенью, сам не понимая, отчего. Еще с весны он предвкушал нынешний бальный сезон... и на ж тебе! Бросать все только оттого, что у отца так некстати задрался нос выше короны, и ехать - ехать не куда-нибудь, а в Найлисс... туда, где ему неизбежно придется заседать в Совете Королей бок о бок с Лерметтом... и Сейгденом... вот уж рядом с кем Орвье чувствует себя полнейшим ничтожеством. Если перед эттармскими волками Орвье всего-навсего робел - а ты попробуй не сробей перед оборотнем!
– то умница Сейгден... и Лерметт - его сверстник Лерметт... ровесник, одногодок - вот что невыносимо! Никогда, никогда, ни в чем Орвье не сровняться с королем Найлисса, с мучительным образом его неисполнимой мечты... сколько же месяцев Орвье придется ежедневно глядеть ему в глаза вместо того, чтобы отплясывать на балах? Променять три месяца счастья единственные в году!
– на три месяца непрерывного унижения...

Принц Орвье не мог бы сказать, кого он сейчас ненавидит больше - отца, равнодушно отсылающего его в унизительную поездку, или Лерметта, засветившего беглые огни. И почему эти двое вздумали терзаться амбициями?

Если бы Орвье сказали, что его ненависть больше всего похожа на сочувственную симпатию - нипочем бы не поверил.

Надо же, какая теплынь выдалась! Созвездие Певца вот уже неделю, как поднялось над горизонтом - значит, пора настала осенняя. А солнцу будто и невдомек - жарит, словно в середине лета. Даже здесь, в тени Храмового Холма, никакого спасу нет, а что на солнцепеке делается, страшно и подумать. Пару сотен лет назад в это же самое время дожди лупили день и ночь без передышки, и королям в те минувшие столетия не раз случалось пропустить восход Певца из-за сплошных облаков. Сейчас в это даже и поверить трудно. Урожай давным-давно убран, а сушь стоит совсем еще летняя, да и жарко. Арнет не любила обманчивую осеннюю жару: от земли уже вовсю тянет прохладой, особенно по ночам, а поверху стелется душное тепло, словно от остывающей печи. Осень - это время простуженных послушниц, девчонок с распухшими от насморка и облезлыми от солнца носами. Осеннее солнышко коварное... вот только девчонкам никто не указ, даже и Верховная предстоятельница. Бегают босиком и с непокрытыми головами, а потом чихают на весь храм.

Арнет вздохнула и подняла голову. Затылок ломило от жары, перед глазами роились маленькие черные мушки. Оказывается, тень Холма уже накрыла ее, и давно... сколько же времени она провела возле грядки, пытаясь понять указания Богини? Обыденное дело, работа для старших послушниц и младших предстоятельниц - не для Верховной. И справляются они с этим неплохо... вернее, справлялись. До нынешнего дня.

Утром одна из Старших предстоятельниц отвела девочек на Круглое Поле, как и в любой другой из гадальных дней - как всегда, как обычно. Как всегда, послушницы, даже и приблизившись к Рукояти Веера, отнюдь не желали хранить почтительное молчание, а болтали и пересмеивались вполголоса. Как всегда, предстоятельница прикрикнула на них - тоже вполголоса, чтобы не оскорблять Богиню - и присмиревшие на мгновение девушки принялись тянуть жребий: кому в какой черед подойти к борозде нынешнего года, чтобы сорвать тысячелистник для гадания. Как всегда, девушки одна за одной сорвали тысячелистник, получили из рук предстоятельницы мешочки с гадальными бирками и книги и уселись на расстеленное возле Рукояти полотно. А вот дальше... дальше не было ничего обычного.