И после нам совсем расхотелось пить. Мы снова пошли в пустыню, но в сторону Уолфиш-бея. Солнце уже садилось.

В одном месте мы проползли под колючей проволокой. За ней горели костры и стояли маленькие хижины. Вокруг костров сидели негры и негритянки. Это была деревня гереро. К этому времени совсем стемнело. Дул сильный ветер, и хижины дребезжали. Они очень маленькие и сделаны из кусочков жести, сплющенных консервных банок, старых кусков железа... У одной из хижин вдруг поднялся крик, и все негры бросились туда.

Первый штурман строго-настрого запретил ходить в негритянские деревни, и мы поскорее побежали к причалу.

В кабине Георг сразу закурил... А сегодня утром полицейская машина привезла трех наших кочегаров: Черного Губерта и его дружка Белого Гельге. И еще одного, которого все Кошкой зовут за то, что он сутулый такой. С ними был и матрос с французской фамилией, я ее никак запомнить не могу. От них несло карболкой, и головы у них были перевязаны бинтами. Кок потом рассказал, что они спьяну затеяли драку с неграми. Вот им и влетело. Должно быть, это было как раз тогда, когда мы слышали крики в деревне. А гереро - здоровые ребята! Некоторые из них выше двух метров ростом".

2

Еще ночью "Сенегал" снялся с якоря. Солнце рано встает из-за гор на востоке, медленно взбирается все выше и выше, до самого зенита. Его ослепительно яркие лучи к обеду пожирают всю тень. Высоко разлетаются белые брызги прибоя.

Руди спозаранку уже на ногах. Трещат лебедки, большие машины притихли. Корабль опять уже стоит на рейде.

С палубы виден невысокий скалистый мыс. В лучах утреннего солнца кажется, что он весь залит черно-коричневым лаком. Руди показывает Георгу темные шары, сотнями качающиеся на волнах. Вдруг совсем рядом у борта выныривает такой шар. У шара два маленьких сверкающих глаза и острая мокрая мордочка.

– Гляди, гляди!
– кричит Руди и щиплет Георга за руку.

"Хо-хо-хо-уоп!" - хрюкает мордочка и исчезает под водой.

– Морские львы!
– объясняет Георг.
– А вон там еще! И на мысу! И на пляже! Гляди, видишь, чернеют!

– Много-то как!
– Руди страшно возбужден. Он спрашивает первого штурмана, который стоит неподалеку в одной рубашке.

– Точно, морские львы, - отвечает тот.
– Они здесь свадьбу играют. Со всей Южной Атлантики сюда собираются. Вот ты посмотрел бы на них на берегу!

– А разве можно?
– спрашивает Георг.

– Нет, здесь прибой слишком сильный. Надо сперва обогнуть мыс, выйти к Кап-Кроссу и там уже приставать.

А Кап-Кроссом это место назвали потому, что вон там стоит большой крест *. Какой-то путешественник его лет двести - триста назад поставил.

* Crosse (англ.) - крест.

– И он до сих пор не сгнил?
– спрашивает Руди.

– Старый-то давно развалился, - смеясь, отвечает штурман.
– Там теперь каменный соорудили, из мрамора. Вон, не видишь разве?
– И штурман указывает вперед, на мыс.

Руди щурит глаза, затем кивает. Но с уверенностью он не может сказать, видел он крест или нет.

– Но на берег нам здесь все равно нельзя, - говорит штурман.
– Мы не туристы, не на экскурсию сюда приехали, а привезли груз леса. Вот мы и будет сбрасывать доски прямо в воду.

– Прямо в воду?
– сомневается Руди.

– Здесь это просто, - поясняет штурман.
– Течение выносит связки досок на берег, а прибой выбрасывает их на пляж. Через трое суток пойдем дальше. Нам предстоит взять груз благородного дерева на борт - толстые стволы в несколько обхватов. Из него потом разные гарнитурчики будут делать.

– А зачем же мы из Германии сюда лес тащили, когда у них своего хватает?

Штурман смеется:

– Этого тебе не понять, Генрих. Я и сам-то толком не понимаю. Тут дело все в валюте, в барышах!

Руди, действительно ничего не поняв, смотрит на него и говорит:

– Вот дурачье-то!

Смеясь, штурман уходит.

Три дня и три ночи с "Сенегала" сбрасывают связки досок в воду. Западный ветер гонит их к берегу. Три дня Руди и Георг пользуются каждой свободной минутой, чтобы постоять на борту, полюбоваться берегом. Они ведь не богатые туристы, а каютные юнги и разъезжают по белому свету не на пассажирском пароходе, а на старом грузовом судне.

И вечером, когда с востока наползает сумрак и загораются первые холодные звезды, когда песчаные дюны Намибы чернеют под темным небом, Руди забирается на корму и с тоской смотрит на берег, такой близкий и такой недоступный.

Но вот однажды люки на "Сенегале" снова задраиваются, блоки пищат, лязгает якорная цепь, звенит машинный телеграф, огромные шатуны медленно приходят в движение, под кормой вскипает вода... и потянулась за кораблем искрящаяся бирюзой дорожка.

Собственно говоря, "Сенегал" уже взял курс на родину, . но впереди еще два месяца плавания, и между Юго-Западной Африкой и Гамбургом так много портов, а значит, и стоянок, что Руди предстоит еще немало приключений.