– Рогоз.

– Давай, Рогоз. Вперед. Я за тобой.

Старатель, не раздумывая, нырнул в шурф. Полусотенник вытащил из-за голенища широкий нож, махнул рукой арбалетчикам - мол, прикрывайте - и, зажав клинок в зубах, отправился за ним.

Валлан, Квартул и старатели заняли выжидательную позицию в нескольких шагах от развалин. Почти все уцелевшие в бою петельщики, не занятые с раненными или лошадьми, столпились здесь же.

– Кто этот человек?
– обратился Квартул к Белому.

– Это который?
– не сразу понял суть вопроса голова.

– Который ушел с остроухими.

– Да кто ж его знает?...

– Ты ж голова. Кому знать, как не тебе?

– Я, это, знаю. Кто спорит? Токмо, что я знаю?

– А ты все выкладывая про него. Как звать, откуда, каков характер?

– Звать Молчуном. Ну, это кличка такая. У нас тут именами не шибко балуют, все больше клички. По выговору вроде как с юга. Из озерников. Вона, у вашей милости такой точно...

– Жаль, не поболтал с земляком.

– А с ним, это, много не наболтаешь, вы уж простите неуча. Молчун он Молчун и есть. Нелюдимый он... Был.

– Ты его труп видал?
– вмешался невзначай с увлечением прислушивающийся к беседе Валлан.

– Не-а, - перед капитаном петельщиков Белый робел вплоть до заикания.

– Вот и не хорони его допрежде сроку, - голос Квартула был вкрадчив и нежен, аки елей.
– Чем в толпе выделялся?

– Да ничем.

– Так таки и ничем?

– Молчал все время, - буркнул заплатанный.

– Ну, это и так ясно. Еще.

– По пьяни не буянил. Порот остроухими был пару раз за это... за недоимки.

– Что ж он с сидами подался? Или порка понравилась очень?

– Да кто его знает?

– Вот заладил! Я ж с тобой это и выяснить хочу.

– Лох Белаха в березозоле хоронил.

– Это, которого конные егеря порешили?

– Да. По ихнему обычаю, говорят, все соорудил.

– Откуда ж он обычаи остроушьи ведает?

– Ну, не знаю я, ваша милость, - взмолился Белый.

Заплатанный пришел ему на выручку:

– Колдовал он! Во!

– Что значит - "колдовал"? С травами ворожил? Порчу пускал?

– Да какой там "с травами"! Он таким пламенем плюнул в Эвана!

– Трепло!
– осадил не в меру разошедшегося товарища Белый.
– Он мне сам говорил, то не огонь был, а это... видимость одна.

– Да какой там - видимость! Пламя что надо!

– А почему он не пустил в нас ту же струю пламени, свои остроухих приятелей защищая?
– вкрадчиво проговорил маг.

– Так я ж говорю - не мог он, - Белый развел руками.
– Видимость создать мог, а настоящее, это... жгучее - нет...

Их разговор прервал перемазанный теперь не только сажей, но и глиной Лабон, выскочивший из шурфа, как желтопузый суслик из норки. Рогоз и арбалетчики не намного от него отстали.

– Нетути их, командир, - убитым голосом обратился петельщик к Валлану.
– Ушли. Вот живучие твари!

– Как так!

– Куда ушли?

Маг и капитан воскликнули одновременно.

– Там дырка. В стене. От этого, как его...

– Стуканца, - подсказал Рогоз.

– Точно. Его самого. Вот туда они и улезли.

– Что ж ты...

– Без толку, командир. Поди догони их. Улезли на рассвете, а ноне солнце уже к полудню подбирается.

– Клянусь Небесным Огнем, я,..
– снова зашелся в приступе гнева Валлан.

– Это тот стуканец, что Карапуза заел, - задумчиво проговорил белый.

– Угу, - откликнулся Рогоз.
– Долго подлюга здесь шарился. Знамо дело, перед спячкой они все крученые.

– Так ход этот вьется пол нами, как,..
– ухватился за последние слова Лабон.

Капитан схватил Белого за плечо, вцепившись пятерней так, что вынудил ардана стиснуть зубы.

– Ты сейчас же узнаешь, у кого есть такие точно дырки в подземельях. Или кто знает про них. Ясно?

– Ясно.

– Что нароешь, сразу к нему, - кивок в сторону жреца.
– Лабон, коней!

– Будет сполнено, командир, - худощавый трейг понимал Валлана с полуслова.

Отпустив вяло потрусившего выполнять приказ Белого, Валлан повернулся к чародею.