– Дженюари, ты видишь, что ты для меня сделала. Даже если это не повторится... я буду испытывать к тебе благодарность до конца жизни.

– Это повторится.

– Дженюари, я не могу получить развод. Нина Лу никогда не оставит мне сына. Я боюсь потерять его. Хочу дать ему все. Поэтому-то и согласился на это турне. Мне хватило бы денег, чтобы прекрасно провести остаток жизни. Но я хочу оставить приличную сумму ей и сыну.

Поднявшись с постели, он принес бутылку.

– Выпьем перед сном? Она покачала головой.

– Я и так счастлива, - прошептала Дженюари. Он сделал большой глоток.

– Я не могу выразить это словами... я люблю тебя... никого так не любил. Я никогда не открывался перед женщинами, кроме Нины Лу и тебя. С ней я был вынужден это сделать, а с тобой мне этого хочется. Я вел себя, как негодяй, с большинством женщин. Говорил им, что у меня на них не стоит. Держался так, словно с кем-то, кто подходит мне, мой член становится двухметровым. Слушай, я не знаю, когда ты потеряешь ко мне интерес, но пока это не произошло, все будет по-твоему... никаких игр. Я буду любить тебя... если тебе нужне то, что осталось от меня, я - твой.

Она прильнула к нему.

– О, Том... я люблю тебя. И хочу тебя... буду с тобой, пока нужна тебе... мы всегда будем вместе. Клянусь.

Они полежали рядом некоторое время, и вскоре по ровному дыханию Тома она поняла, что он заснул. У нее ни в одном глазу не было сна; ей захотелось покурить и все обдумать. Она любила его - сила чувства не зависит от размера члена. Она должна убедить его в этом. Осторожно выскользнув из кровати, чтобы не разбудить Тома, она надела халат и на цыпочках спустилась по лестнице вниз. В гостиной было пусто, огонь догорал. Она бросила в камин газеты и полено. Вскоре дрова снова затрещали, стало теплее. Она села на диван, подобрала под себя ноги и, глядя на пламя, стала думать о Томе. Она всегда считала, что у всех мужчин члены примерно одного размера. Конечно, у кого-то он больше, у кого-то меньше... но она не представляла, что мужской орган может быть таким маленьким, как у Тома. Внезапно она подумала об отце. Был ли его пенис так же велик, как у Дэвида? Несомненно. Бедный Том. Она сочувствовала ему и в то же время испытывала нежность и желание. В ее душе царило смятение. Дженюари хотелось оказаться в его объятиях, прикоснуться своим бюстом к груди Тома, почувствовать близость возлюбленного... вкус его губ.

Она услышала скрип двери. Поняла, что Хью стоит у нее за спиной. Он обошел диван и посмотрел на Дженюари. Затем бросил взгляд на лестницу.

– Том спит, - сказала девушка.
– Он прикончил бутылку бербона.

Хью шагнул к деревянному столику, служившему баром, и налил себе виски.

– Будешь?

Она покачала головой.

– Я выпью кока-колу. Он протянул ей бокал.

– Хочешь холодного мяса? Ты, наверно, проголодалась. Ничего не съела за обедом. Дженюари потянулась.

– Я чувствую себя прекрасно. Просто прекрасно. Мне не нужна еда.

На его лице появилось озабоченное выражение.

– Дженюари, не знаю, насколько удачен его брак, но он любит ребенка, и...

– Хью, я понимаю, что он никогда на мне не женится. Не беспокойтесь.

– Ты влюблена в него?

– Да.

Он сел рядом с Дженюари.

– Мне уже доводилось видеть, как девушки влюблялись в Тома. Все они говорили, что добьются своего. Но когда он принимал решение уйти... кое-кто травился пилюлями.

– Хью... насколько хорошо вы знаете Тома?

– Разве кто-то может знать его до конца? Мы познакомились с ним шесть лет тому назад, когда в одной из своих книг он писал что-то о космосе. Том приехал в Хьюстон за нужной ему информацией. Мы подружились. Потом я оказался в Лос-Анджелесе в тот момент, когда Том разводился. Он предложил мне остановиться у него. Познакомил меня с одной из брошенных им девушек, и мы славно провели время. Мой брак развалился, но у меня было отрицательное отношение к разводу... знаешь, "подождем, пока подрастут дети". Черта с два, они никогда не понимают... даже став взрослыми и заведя собственных детей. У моей дочери, да благословит ее Господь, трехлетний ребенок, и она мне заявила: "Папа, почему вы с мамой расходитесь... после стольких лет!" Да, да, - он вдруг умолк.
– Что-то я разболтался. Ты задала мне один вопрос, а я вываливаю на тебя историю моей жизни... когда тебя на самом деле интересует жизнь Тома. О'кей. Насколько хорошо я знаю Тома? Его узнать нелегко. Мы друзья, хорошие друзья - я всегда могу рассчитывать на его помощь, а он - на мою. Мы во многом похожи. Такой человек, как Том, растворяется в своих произведениях, он прочно связан с героями его книг: он создает их, а они, в свою очередь, влияют на Тома. Моя работа тоже поглощает меня целиком... я даже не знаю толком моих детей...

Он заговорил о детях, о том, как начал летать. Дженюари слушала внимательно, понимая, что он освобождается от груза вины, обусловленной крушением брака, потерей контакта с детьми. Она сказала Хью, что он не должен упрекать себя - он следовал своему предназначению.

– Ты действительно считаешь, что самое главное для человека - делать свое дело?
– спросил он.

Дженюари кивнула; ей не показалось странным и нелепым, что она дает совет Хью Робертсону, - сейчас ей казалось, что она способна решить любую проблему. Они беседовали о происхождении жизни... Солнечной системе... бесконечности. Хью сказал, что существование разумных существ за пределами нашей Солнечной системы уже является научным фактом. Он был убежден в том, что в ближайшие столетия между галактиками будет установлена связь. Цепь искусственных спутников гигантским мостом соединит планеты.

– Но как мы будем общаться с маленькими зелеными человечками?

– Почему ты полагаешь, что они окажутся зелеными? Если планета занимает такое же положение относительно центра своей Солнечной системы, что и наша Земля, то ее обитатели должны быть такими же, как мы.

– Вы хотите сказать, что может существовать другая планета, подобная Земле? С развитой цивилизацией?

– Не одна, а множество. С цивилизациями, опережающими нашу на биллион лет... и, конечно, отстающими от нее.