Внезапно снова пошел дождь. Кит схватил Дженюари за руку, и они побежали, прячась от капель под навесами и деревьями. Когда Кит остановился возле какого-то дома, они оба задыхались.

– Это здесь.

– Но... где же театр?

– Иди за мной.

Он повел ее через зал, где стояли дощатые столы с лимонадом и сухим арахисовым печеньем, заготовленными для антракта. За маленькой конторкой находилась девушка-билетерша. Она помахала рукой Киту. Они прошли мимо нее в длинную узкую комнату с рядами жестких кресел. Впереди была сцена без занавеса. Кит усадил Дженюари в третьем ряду.

– Места для своих, - с усмешкой сказал он.

– Это театр?
– спросила она.

– Раньше здесь был магазин. Но его превратили в театр. Уборные наверху. Милош устроил на третьем этаже ночлежку для бедствующих актеров. Они живут там бесплатно, когда у них нет работы.

К восьми часам зал заполнился, и, на удивление Дженюари, все свободное пространство была заставлено дополнительными стульями.

– Настоящий аншлаг, да?
– спросила она.

– Шоу имеет успех... о нем говорят. Я вижу много людей с Бродвея. Возможно, им заинтересуются продюсеры.

Зал погрузился в полумрак. Все актеры вышли на сцену. Представляясь, они кланялись и уходили. Остались только три девушки.

– Ты заменишь ту, что слева. Это греческий хор.

Девушки были в серых комбинезонах. Они пропели несколько строк. Появился молодой человек, похожий на Кита. Он разразился гневной обличительной речью, смысл которой Дженюари едва поняла. Изредка вмешивался греческий хор: "Аминь, брат". На сцену вышла девушка. Разгорелся жаркий спор. Актеры сели и принялись сосредоточенно курить. Над площадкой повис искусственный дым.

– Это эпизод с галлюцинациями, - пояснил Кит.
– Они используют дымовую завесу. В этой сцене герои переносятся в мир грез.

Когда дым рассеялся, исполнители двух главных ролей оказались обнаженными, греческий хор - тоже. Молодой актер стал по-настоящему заниматься любовью с девушкой. Сначала медленно... они точно танцевали... пение греческого хора сменилось музыкой, доносившейся из динамиков... актеры двигались быстрее... медленный танец сменился неистовой пляской, молодой человек запел, лаская груди актрисы и девушек из хора. Его партнерша тоже ласкала всех. Девушки начали поглаживать друг друга. Все запели: "Двигайся, трогай, чувствуй... Это любовь".

Сцена погрузилась в темноту, в зале зажегся свет - действие завершилось.

Дженюари поднялась с кресла:

– Я ухожу.

– Но после антракта начнется второе действие. Там будет большая сцена с твоим участием. Он засмеялся.

– Ты должна произнести десять фраз.

– В одежде или без?
– спросила она.

– Ты застенчива?

Дженюари двинулась вдоль ряда кресел. Кит схватил ее за руку.

– Нагота - это же естественно. Нас приучают прятать тело после рождения. Эта идея привнесена в наше сознание. Думаю, все началось с того момента, когда Ева вкусила яблоко. У ребенка есть половые органы... однако все обожают малышей с голыми попками. Наше тело есть выражение любви. Разве мы скрываем лица из-за того, что наши глаза излучают сигналы любви, а рот говорит о ней? Наши языки ласкают чьи-то губы... ты стесняешься своего языка?

– Мы видим глазами и говорим посредством языка, - отозвалась она.

– Да... писаем нашими членами и пиписками. Но еще занимаемся с их помощью любовью.

Она вырвалась и побежала из театра. В холле толпились люди, они стояли в очереди за лимонадом. У входа были запаркованы лимузины. На улице Кит сжал плечо Дженюари.

– О'кей, я тоже не горю желанием трахаться на сцене. Почему, думаешь, я не взялся сразу за эту роль? Я знал, что Линда взбесится. Но сегодня это нормально. Если меня не смущает нагота, то и акт не должен смущать. Это обыкновенная функция организма.

– Как и рвота, однако никто не станет платить деньги за то, чтобы посмотреть, как люди блюют!

– Слушай, Дженюари, спектакль имеет успех. Это мой шанс. К тому же этим занимаются все. Знаменитые актеры снимаются обнаженными. Они неизбежно будут делать перед зрителями все - это вопрос времени. Если Кит не согласится, найдется другой человек. На сцене появляется Кит-актер. Я скорее соглашусь жить в ночлежке Милоша и играть в жестком порно, нежели сидеть в пентхаусе на Парк-авеню и щелкать фотоаппаратом.

Они прошли половину квартала. Моросил мелкий дождь. Деревья отчасти защищали их от капель. Кит попытался улыбнуться.

– Пойдем. Сейчас начнется второе действие. Давай вернемся.

Она продолжала удаляться от театра. Кит на мгновение заколебался. Потом закричал:

– Ну и иди. Беги домой. Возвращайся в свой "Пьер", к своему папе, которого содержит женщина. Я хотя бы пытаюсь что-то сделать! Если бы такие люди, как твой отец, не выбросили на ринг полотенце, нам бы не пришлось пачкаться в дерьме. Но парни вроде него отказываются экспериментировать и рисковать. Ну и черт с ними! И с тобой тоже! И с Линдой!