14. РЕШЕНИЕ

Левая рука Морока лежала на перевязи. Медленно поднявшись по лестнице, он почтительно поклонился бургомистру.

При виде свирепой физиономии укротителя Роза и Бланш невольно отступили назад и крепче прижались к солдату.

Дагобер нахмурился. В нем снова закипел гнев на Морока, которого он считал причиной всех своих бедствий (хотя и не знал, что бумаги украдены Голиафом по его приказанию).

– Что вам надо, Морок?
– спросил бургомистр полусердито и вместе с тем не без приветливости.
– Я ведь сказал трактирщику, что желаю остаться один.

– Я пришел оказать вам услугу, господин бургомистр.

– Услугу?

– Большую услугу. Иначе я, конечно, не осмелился бы вас побеспокоить. Меня одолело сомнение.

– Сомнение?

– Да. Я раскаялся, что не сообщил вам нечто по поводу этого человека. Меня удержало ложное чувство сострадания.

– Но что же имеете вы мне сообщить?

Морок подошел к судье поближе и начал нашептывать ему что-то на ухо.

Сначала лицо бургомистра выражало только изумление, но постепенно становилось внимательным и озабоченным. Время от времени у него вырывался возглас удивления и недоумения, причем он кидал взгляд на солдата и его юных спутниц. По этим взглядам, все более и более беспокойным, испытующим и строгим, легко можно было угадать, что вместо участия, какое в нем пробудил, было, вид сирот, им овладевало чувство недоверчивости и неприязни.

Дагобер заметил этот неожиданный перелом. Страх, временно улегшийся, снова овладел его душой. Роза и Бланш, ничего не понимая в этой немой сцене, смотрели, опешив, на своего спутника все с большей и большей тревогой.

– Черт возьми!
– сказал бургомистр, вскакивая со скамейки.
– Я и не подумал об этом. И где была моя голова? Впрочем, понимаете, когда человека этак поднимут со сна, мудрено все сразу сообразить... Морок, вы действительно оказываете мне большую услугу.

– Однако я ничего не утверждаю!

– Все равно! Могу об заклад побиться, что вы правы.

– Ведь это только подозрение, основанное на некоторых данных... но все-таки только подозрение...

– Которое может навести на истину... А я-то, было, попался в западню, как птенец... Просто не понимаю, где была моя голова...

– Трудно, знаете, иногда не поддаться определенным впечатлениям...

– Что и говорить, милейший Морок, что и говорить!

Пока шли тайные переговоры, Дагобер чувствовал себя, как во время пытки. Он старался изо всех сил сдержать гнев, но видел, что надвигается сильная гроза.

Морок снова начал что-то нашептывать бургомистру, указывая головой на девушек.

– Ну!
– с негодованием воскликнул судья, - вы заходите слишком далеко!

– Я ничего не утверждаю, - поторопился заметить Морок, - это только предположение, основанное на...
– и он снова приблизил губы к уху бургомистра.

– А, впрочем, почему бы и нет?
– промолвил судья, воздевая руки к небу.
– Такие люди на все способны. Он утверждает, например, что везет их из Сибири, а может быть, это просто наглая ложь? Однако меня два раза обойти не удастся!
– воскликнул бургомистр в страшном гневе; как все слабые и бесхарактерные люди, он делался безжалостным, чуть только начинал подозревать, что хотели воспользоваться его слабостью.

– Не торопитесь осуждать... Не придавайте моим словам слишком большое значение...
– продолжал Морок с лицемерным смирением.
– Мое положение в отношении этого человека (он указал на Дагобера), к сожалению, слишком ложное; можно подумать, что я делаю это из злобы к нему, быть может, это даже и так... но клянусь тогда, что это невольно; я твердо уверен, что мной руководит чувство справедливости, отвращение ко всякой лжи и почтение к нашей святой религии. В конце концов поживем, увидим. Надеюсь, что Бог меня простит, если я ошибся... Во всяком случае, суд решит, прав ли я, а если они не виноваты, то через месяц-другой их выпустят.

– Вот почему я не буду колебаться... просто мера предосторожности, не умрут же они от этого. А чем больше я думаю, тем более мне это представляется вероятным. Да, несомненно, это французский шпион или подстрекатель, и если еще вспомнить про выступления студентов во Франкфурте, то...

– Да, для того чтобы подстрекать молодежь, нельзя придумать лучшей приманки...
– и быстрым взглядом Морок указал на девушек, а затем, после многозначительного молчания, со вздохом прибавил: - Для дьявола все средства хороши...

– Конечно! Это отвратительно, но неплохо придумано!

– Да, кроме того, господин бургомистр, взгляните-ка вы повнимательней: у этого человека очень опасная физиономия, посмотрите...
– продолжал потихоньку Морок, указывая на Дагобера.

Несмотря на всю свою сдержанность, все то, что пришлось ему вытерпеть с приезда в эту проклятую гостиницу, а особенно с тех пор, как началась беседа Морока с бургомистром, становилось солдату уже не под силу. Кроме того, он видел ясно, что его усилия завоевать сочувствие судьи были окончательно разрушены роковым вмешательством укротителя; потеряв терпение, он подошел к Мороку, скрестив на груди руки, и сказал ему, стараясь сдерживаться: