– Он говорит, что с радостью уступил бы все эти почести за счастье увидеть сына... так как все хлопоты друзей генерала и восстановление справедливости произошли в его отсутствие... Впрочем маршала ожидают, последние письма из Индии говорят о его скором возвращении.

При этих словах Роза и Бланш переглянулись: их глаза наполнились сладкими слезами.

– Ну, слава Богу. Мы сильно рассчитывали на его возвращение, я и девочки! Но отчего же мы никого не застанем завтра на фабрике?

– И господин Гарди и Симон уехали дней на десять для осмотра одного английского завода на юге Франции, но их ждут со дня на день...

– Черт возьми!.. как это досадно... Мне надо было поговорить с отцом генерала об очень важном деле. Впрочем, можно и написать: вероятно, его адрес известен? Так что ты завтра же уведоми его о приезде внучек. А пока, девочки, - прибавил солдат, обращаясь к Розе и Бланш, - жена вас уложит у себя на кровати: на войне - как на войне! В дороге бывало не лучше этого!

– Ты знаешь, с тобой и с твоей женой нам везде будет хорошо!
– сказала Роза.

– Кроме того, у нас теперь одна мысль: надежда на скорое свидание с отцом и радость, что наконец мы в Париже...
– прибавила Бланш.

– Ну, конечно, с такими надеждами ждать можно!
– сказал Дагобер. Однако все-таки я думаю, что после ваших мечтаний о Париже подобная обстановка вам кажется дикой... непохоже уж вовсе на золотой город ваших грез... Но терпение, терпение... скоро вы убедитесь, что Париж не так плох... как кажется...

– Конечно, - весело засмеялся Агриколь, - для этих барышень достаточно возвращения маршала, чтобы Париж превратился в золотой город!

– Вы совершенно правы, Агриколь, - улыбнувшись, промолвила Роза, - вы нас поняли!

– Как, госпожа... вы изволите знать мое имя?

– Конечно, да. Мы часто говорили о вас с Дагобером, а совсем недавно и с Габриелем, - прибавила Бланш.

– С Габриелем?!
– воскликнули одновременно мать и сын.

– Ну да!
– прервал их Дагобер, делая знак сиротам.
– У нас ведь хватит рассказов на две недели... в том числе и рассказ о встрече с Габриелем... О нем я могу сказать одно: что, в своем роде, он стоит моего мальчика... (не могу удержаться, чтобы не сказать "мой мальчик") они стоят друг друга и могут считаться братьями... А ты славная у меня женщина, право, славная...
– прибавил Дагобер с чувством - право, хорошее дело!.. При твоей-то бедности ты еще взяла на себя заботу о несчастном ребенке, воспитала его вместе с сыном... Право, это очень здорово...

– Не говори так... все очень просто...

– Ну, ладно... я тебе отплачу потом, запишу на счет... А пока ты, наверно, с ним увидишься не позже завтрашнего дня...

– Дорогой мой брат... так и он вернулся!
– воскликнул кузнец.
– Ну вот и скажите после этого, что нет особенных счастливых дней! Да как вы его встретили, батюшка?

– Вот как: "вы"!.. Все еще "вы"?.. Уж не думаешь ли ты, что раз пишешь стихи, так уж стал слишком важным барином, чтобы быть на "ты" с отцом?

– Батюшка!

– Нет, брат, тебе придется много раз сказать мне "ты" да "тебя", чтобы я наверстал их за восемнадцать лет... Что касается Габриеля, я сейчас тебе расскажу, где мы его встретили, потому что если ты рассчитываешь спать, то ты очень ошибаешься: я лягу с тобой, и мы еще поболтаем... Угрюм ляжет у дверей этой комнаты... он уже сыздавна привык охранять девочек...

– Господи, я просто сегодня совсем потеряла голову... но сию минуту... Если ты и барышни хотите покушать, Агриколь сейчас сбегает в трактир...

– Хотите, детки?

– Нет, благодарим, Дагобер: мы так радостно взволнованы, что не можем есть.

– Ну, а уж сахарной-то воды горячей с вином вы выпить должны, чтобы согреться; к несчастью, ничего другого у меня нет, - прибавила Франсуаза.

– Вот что, Франсуаза; бедные девочки устали, уложи-ка их... А я пойду к сыну... Завтра же, рано утром, пока Роза и Бланш спят, я приду поболтать с тобой, чтобы дать отдых Агриколю!

В это время в дверь кто-то сильно постучался.

– Это, верно, добрая Горбунья пришла справиться, не нужна ли нам ее помощь, - сказал Агриколь.

– Да, мне кажется, она была здесь, когда они пришли, - сказала Франсуаза.

– А ведь и правда! Боялась, верно, помешать нам, бедняжка, незаметно исчезла... Ведь она так скромна... Но она не стучит так громко.

– Взгляни же, кто это, - заметила Франсуаза.

Но прежде чем кузнец подошел к двери, она отворилась, и в комнату вошел прилично одетый, почтенной наружности господин; он сделал несколько шагов вперед и быстро огляделся кругом, остановив на минуту взгляд на девушках.