Через минуту после телефонного звонка он уже входил в квартиру Ревякина.

– Здравствуйте, Владимир Георгиевич, - сказал он.

Следом за ним входил его сотрудник Пирогов.

– Здравствуйте, Олег Николаевич, здравствуйте, Дима, - поприветствовал гостей отец-основатель.
– Прошу вас, проходите, садитесь. пива? минералочки? чаю?

– Минералки, если можно, - отвечал Столяров, и Ревякин отметил в нем волнение.

Достав из холодильника боржоми, налил в три стакана, поставил на стол, шутливо чокнулся с гостями:

– Ну, что еще подгнило у нас в датском королевстве?

– Владимир Георгиевич, мы хотим выдвинуть требования о предоставлении нам права автономии, - ответил Столяров, не глядя отцу-основателю в глаза.

– Кто «мы»?
– удивился отец-основатель.

– Зорянки. Эритакусы рубекулы.

– Я так и знал, - вздохнул Ревякин.
– Оле-е-ег Николаич! Вы опять за свое? Дались вам эти эритакусы!

– Нет, Владимир Георгиевич, вопрос серьезный. Всем известно, что зорянки просыпаются гораздо раньше жаворонков, еще до рассвета, и приносят куда больше пользы. А в их пении Бремон насчитывал по нескольку тысяч мотивов и звуков!

– Вы это мне, орнитологу, объясняете?

– Да, простите меня, но вынужден объяснять вам, орнитологу, что, кроме всего прочего, зорянки гнездятся в глухих и влажных еловых подростах неподалеку от нашего княжества, в отличие от жаворонков, которых почему-то тут поблизости не замечено. Что за княжество Жаворонки, если в нем нет жаворонков как таковых?

– Ими, Олег Николаевич, являемся мы, обитатели княжества, - сердито стал возражать отец-основатель.
– К тому же князь обещал провести спланированные мною мероприятия для заселения окрестных полей жаворонками. Но дело даже не в этом. Дело в том, что так уж сложилось традиционно - именовать людей, рано ложащихся и рано встающих, «жаворонками», а утренних засонь - «совами». Не нам ломать эту традицию.

– Но ведь это чистой воды демагогия! Именно что и надо ломать традиции! Само наше дело носит по-своему революционный характер. За такими княжествами, как наше, стоит великое будущее. А ведь в слове «зорянка» встает заря новой жизни. Если мы поклоняемся заре, сам Бог велел нам называться - княжество Зорянки.

– О Господи!.. Хорошо, изложите требования ваших прав автономии на бумаге и дайте мне, а я передам князю.

– Все уже изложено. Вот текст нашего обращения, - сказал сотрудник Столярова и выложил перед Ревякиным стопочку исписанных от руки страниц.

– Могли бы и отдать на компьютер. тоже мне… эритакусы в тапочках! Хорошо, я ознакомлюсь. Это всё?

– Всё, не смеем вас больше задерживать накануне такого важного события, - сказал Столяров, с улыбкой поднимаясь со стула.

– Какого события?
– вздрогнул отец-основатель.
– Вы имеете в виду свадьбу? Она отменена.

– Бить будете?

– Нет.

– А что?

– Вести разъяснительную работу.

Проснувшись в это утро, Василий Васильевич Чижов первым делом поморщился, обоняя настойку сивых запахов, оставшуюся от Полупятова, а затем улыбнулся, вспоминая, сколько великих и необыкновенных событий произошло вчера, в Страстную пятницу. Пеший ход от дома до вокзала, езда к отцу Василию, встреча с гигантским левриком, поездка верхом на убийце президента Кеннеди, вынос плащаницы, вечерние беседы с батюшкой, грабительский налет «Ельцина» и «Клинтона», пожар, потушенный Полупятовым, ночное стояние на коленях перед храмом… Последнее вспоминалось с особеннейшим теплом. Больше часа выстояли они, шепча молитвы и кланяясь церковным дверям. Потом отец Василий открыл храм, зажег там одну свечу перед Тихвинской, поставил раскладной аналой, на который положил Библию и крест, облачился и, накрыв голову коленопреклоненного Василия епитрахилью, отпустил ему все грехи. Такой исповеди и отпущения еще никогда не было в жизни Чижова, да и мало кому из верующих доведется когда-либо пережить подобные торжественные мгновения. Словно они, Василий и отец Василий, не подверглись нападению грабителей и не были унижены «Ельциным» и «Клинтоном», а, напротив того, победили супостатов, низвергли их в пучины адские, ликуя аки победители во имя Христово.

Посмотрев на кровать Полупятова, Чижов увидел, что там пусто. Кудеяр уже удрал куда-то, оставив после себя лишь запах. Затем вспомнилось, что уже не надо читать поутру последование к таинству причащения, - отец Василий сказал вчера на прощание: «Завтра утром последование можешь не читать, я освобождаю тебя. Лучше поспи, голубчик, покуда я тебя не разбужу».

Солнце уже вовсю сияло в комнате батюшкиного гостевого дома, а часы показывали девять. Одевшись, умывшись и причесавшись, Чижов отправился узнать, как там сам батюшка, не приболел ли после вчерашних страданий. Но выяснилось, что отец Василий уже на ногах и отправился в храм.

– А со мной что происходит, сама не пойму, - говорила матушка Наталья Константиновна бодрым и веселым голосом.
– Во всей мне какая-то силенка появилась, будто к нам вчера не грабители, а необычайные доктора приходили. Или ангелы. Я вот как это объясняю, Вася: ангелы-хранители этих негодяев не с ними ушли, а при нас остались. Плюнули на них: «Раз вы, гады такие, способны старого священника ограбить, так и оставайтесь без нас». Потому-то я сегодня такая бодрая. И отец Василий бодрый. Ему один дополнительный ангел-хранитель достался, а мне другой. Как ты думаешь, Вася, я права?