– Добре! Мысль отличная. Вообще, Скориков, ты свою школу должен поставить так, чтобы она была показательной. Уездный центр!
– подмигнул Лось.

– Я готов работать день и ночь, Никита Сергеевич.

– Добре!

– Добре, да не очень, Никита Сергеевич. Буза затевается из-за угля.

– Какая буза?
– недовольно спросил Лось, расчесывая волосы.

– Утром в столовой разговорчики пошли: Лось, дескать, привык на морозе жить, ему что? Петька, секретарь, с начфином по-своему решают угольную проблему.

– Права нет у них решать!
– резко сказал Лось.

– Боятся, что ты можешь отдать весь остаток угля в школу.

Лось, улыбнувшись, проговорил:

– А вот тут они правильно думают. Ты, Скориков, не беспокойся. Что-что, а школа будет обеспечена углем, это я тебе гарантирую.

– Я тоже хотел им вправить мозги, но куда там! Подняли такой галдеж, хоть святых выноси. Даже Ниловна, кухарка, и та начала их урезонивать.

Ниловна, пожилая женщина, работала на "Совете" судомойкой, но по просьбе Лося капитан списал ее на берег. Здесь в столовой ревкома она стала шеф-поваром и отлично готовила блюда из оленины и дичи. Эта расторопная женщина успевала делать все: и готовить, и накрывать на стол, и подавать.

Когда ревкомовцы пришли обедать и сели за стол, Лось сказал:

– Ниловна, ты подожди подавать. Присядь пока.
– И, обращаясь ко всем, продолжал: - Плохо, товарищи, мы начинаем жить.

– Аль не нравится, как я готовлю?
– тревожно спросила Ниловна.

– Нет, очень хорошо, Ниловна. О другом хочу сказать. Среди нас оказались нытики. Мне стало известно, что отдельные члены нашего коллектива начинают бузить. Они, заботясь больше о собственной шкуре, недовольны, что я отдал уголь. Будем говорить прямо: эту склоку затевает начфин Прыгунов.
– И Лось пальцем показал на него.
– Такое поведение недостойно советского человека. Стыдно, товарищ Прыгунов! Даже старик Ильич и тот сказал мне: "Ты хорошо поступил, Лось. Как настоящий охотник, поделился углем".
– И, побагровев, Лось крикнул: - А ты что за разговоры затеял?! Боишься замерзнуть? Рыбья кровь у тебя?
– И, передохнув, спокойно добавил: - Не бойся, не замерзнешь. Кончится уголь - замок на ревком, и все по ярангам. От этого будет только польза и народу, и всем вам. Вот все, и чтобы никогда больше не возникал этот вопрос. У нас есть более важные дела. Ниловна, давайте обедать.

В столовой стояла тишина, лишь слышались шаги удаляющейся в кухню Ниловны. Кто-то попросил слова.

– Никаких слов, никаких обсуждений. Все ясно, и все кончено, - твердо сказал Лось.
– Меня больше беспокоит судьба милиционера и учителя Дворкина, чем вся эта пустая, никому не нужная болтовня. До сих пор мы не имеем о них никаких сведений. И я решил выехать в северную часть побережья. Нет слухов и о геологе. Я уеду, может быть, сегодня. А вы больше общайтесь с народом. Это поможет вам быстрее освоить язык и понять душу народа. А душа у него хорошая... Вернусь через полтора-два месяца, всех раскомандирую по стойбищам. К весне проведем первую конференцию. Поставим два вопроса. Первый вопрос: национальная политика Советской власти и работа родовых советов. Второй вопрос: морской зверобойный промысел. И сами подумайте над этими вопросами. Если я задержусь, тебе, Осипов, придется съездить в стойбище Лорен. Надо поглядеть, как там торгует Жохов. Всеми мерами укреплять положение Ярака как заведующего пушным складом! В своих письмах Жохов подбивает под него клин: свалить хочет. Жохов - чиновник, деляга. Дальше своего носа ни черта не хочет видеть. Красному Кресту, школе понадобится помощь - окажи. Поинтересуйся, работает ли Мэри медицинской сестрой. И - что особенно важно - обязательно добейся, чтобы Мэри рожала в Красном Кресте, а не по законам шамана. Понял? Поговори с врачами и с Яраком. Это тебе боевое задание.

– Подозрительно что-то, Никита Сергеевич, что вы так хлопочете о ней, - с улыбочкой сказал секретарь ревкома.

– Что?!
– вспылив, крикнул Лось, но тут же спокойно сказал: Секретарю ревкома полагается быть немного умней. Направление твоих мыслишек - это начало сплетен... Так вот, Осипов, это очень важное дело. Вырвать роженицу у шамана нелегко. Врач пишет: не идут в больницу. Мэри должна положить начало этому. Так и скажи ей: Лось велел.

Ниловна принесла кастрюлю и проворно стала разливать суп.

– Я не хочу супа, Ниловна, дай мне сразу второе, - сказал Лось.

– Да что вы, Никита Сергеевич! Попробуйте. Вы такого супа во владивостокском ресторане не ели. Знаете, какой жирный олень попался?

– Разве попробовать?
– улыбнувшись, сказал Лось.

– Обязательно, обязательно. А то я и от работы откажусь.

– Ну, тогда придется, раз такие крутые меры.
– И Лось заставил себя есть суп.

После обеда он пошел в старый ревком, где разместилась радиостанция. Он шел по скрипучему снегу, мороз приятно пощипывал лицо. Лось дышал полной грудью.

Он вбежал на крыльцо, с шумом распахнул дверь и весело, ласково спросил:

– Ну как, Илюша, дела?

Молодцов снял наушники и с сияющим лицом ответил:

– Только что Петропавловск принял наши телеграммы в губревком. Теперь выясняю позывные Колымы на всякий случай.

– Хорошо, Илюша. Я тебя премирую медвежьей шкурой. Хочешь?

– За что, Никита Сергеевич?
– смущенно спросил Молодцов.
– Я еще ничего не сделал.

– Потом сделаешь, Илюша.

– Да, конечно, я буду стараться. Только зачем мне медвежья шкура? Пожалуй, государству она больше нужна.

– Правильно, Илюша. Но премировать тебя мне хочется.

Молодцов растаял в улыбке.

– Знаешь, чем я тебя премирую?.. Десятью тоннами угля.

– Вот это хорошо! А то я слышал: там у вас распределили уголь и по плану выделили мне тонну с четвертью. А ведь аппаратура у меня здесь. Надо ее содержать в нормальных условиях.

– Десять тонн получишь.

– Вот за это спасибо, Никита Сергеевич!

– Губревком запроси от моего имени: не знают ли там адрес Жукова, где он теперь?