Казалось, что только заботами об интересах Германии вообще, и Пруссии в частности, можно было объяснить решение секретного совещания военного совета в Москве всего лишь за два года до начала мировой войны - без боя уступить немцам все польские губернии с Варшавой во главе и отодвинуть русские войска на линию Белосток - Брест... Между тем одним из генералов, выдвинувших этот проект, был начальник штаба Варшавского военного округа генерал-лейтенант Клюев; теперь он командовал одним из корпусов армии Самсонова, 13-м, оставаясь по-прежнему глубоко убежденным, что даже русской Польши русские войска были бы не в состоянии защитить, так как она далеко выдается вперед, и немцы неминуемо ее обойдут и отрежут.

Разумеется, на этом секретном совещании 1912 года были и Жилинский, и Ренненкампф, и еще несколько генералов, которым теперь предстояло не только не уводить свои части из Польши, но, напротив, вести их на Пруссию, в логово того самого медведя, которого они боялись.

Задача их всякому должна была показаться ясной: раз медведь кинулся всей своей тушей в сторону одного из обложивших его охотников, нужно было вцепиться в его правую заднюю лапу мертвой хваткой, - и это должна была сделать 1-я армия, а 2-я - двинуться по его следам и отсечь эту лапу, не допустив ее перешагнуть через Вислу. Удастся или нет отсечь, во всяком случае должно удаться настолько обескровить, чтобы медведь не мог далеко уйти вперед.

Могло случиться и так, что он вынужден был бы оглянуться назад, а это было бы спасительным для охотника, на которого он ринулся. Франция сумела бы воспользоваться хотя бы и небольшой передышкой и приготовиться к отпору; Париж был бы спасен; война сразу приняла бы не тот оборот, который лелеяли в Берлине.

Не могло быть другого плана действий, кроме наступления в Галиции на Австрию и наступления в Восточной Пруссии на Германию; но эти наступления нужно было подготовить, и особенно последнее.

Двадцать миллиардов франков дали взаймы банкиры Франции русскому правительству на подготовку к войне и в первую голову на постройку стратегических железных дорог, а число их, ведущих в Восточную Пруссию, не прибавилось: одна - только одна!
– линия могла обслуживать целую армию Ренненкампфа и одна - только одна!
– армию Самсонова.

Перед 1-й армией лежала, как непроходимое препятствие, длинная цепь Мазурских озер, с сильно укрепленными междуозерьями и берегами и с крепостью Летцен, вынесенной перед ними. Поэтому 1-я армия получила директиву главными силами своими обойти эти озера с севера, 2-я же армия должна была действовать к западу от Мазурских озер, в местности очень пересеченной, болотистой и лесистой.

Не только 8-я немецкая армия, почти равная по числу штыков (если считать крепостные гарнизоны) обеим армиям русским, прекрасно снабженная и продовольствием и снарядами и, главное, тяжелой артиллерией (до двухсот орудий против двадцати русских), но целая страна с населением в несколько миллионов человек, военизированным, крайне враждебным, отлично приспособленным к самозащите, противостояла русскому вторжению. Не только победить 8-ю немецкую армию на полях сражений, но завоевать всю Восточную Пруссию в кратчайший, притом, срок - вот по существу какая задача выпала на долю нескольких корпусов Северо-Западного фронта.

Но из Парижа доносился вопль о помощи, а в русской армии все, от генерала до солдата из обозной команды, знали суворовское: "Сам погибай, а товарища выручай!" И в директиве из штаба верховного главнокомандующего генералу Жилинскому уже на шестой день войны появились слова: "Нам необходимо готовиться к энергичному натиску при первой возможности, дабы облегчить положение французов..."

Спешно подвозились сборные войска. Спешно подготавливались тыловые учреждения - лазареты, артиллерийские парки, склады провианта и другие. Спешно производилась разведка оставшихся в Восточной Пруссии немецких сил, так как точных данных об этом не было... Все делалось спешно (и потому беспорядочно) с единственной целью, чтобы - готовы для этого или нет - на пятнадцатый день, как было условлено с Жоффром, начать "планомерное и спокойное наступление", как было сказано в одной из директив Николая Николаевича, который пока находился еще в Петербурге.

III

Александр Васильевич Самсонов прибыл к вверенной ему 2-й армии на пятый день войны, 23 июля, и части, с которыми он счел нужным познакомиться в этот день в городе Волковыске, увидели строгого на вид, тучного, с одутловатым лицом генерала, от распорядительности которого, от военных способностей, от энергии, от знания обстановки, от верного взгляда на дело зависела во многом их судьба.

Как ученики в классе внимательнейше вглядываются в нового учителя, стараясь определить его еще до первых слов, какие он скажет им со своей кафедры, так вглядывались в прибывшего к ним командарма офицеры и генералы незнакомых ему частей.

В свою очередь и Самсонов после смотра войск обращался к высокому, бравого вида полковнику Крымову, исполнявшему у него в Ташкенте обязанности генерала для поручений и взятому им сюда, в Волковыск:

– Вам не приходилось слышать, что это за генерал Кондратович?.. Вы не знаете, что представляет собою генерал Клюев?.. Любопытно бы знать, кого мне дали в командиры корпусов... Что же касается Ренненкампфа, командующего первой армией, то этого прохвоста я довольно хорошо знаю по японской кампании.