– Никоим образом, милостивые государи мои: познания мои, не дают мне оснований предположить в сказанном любезной дамой ни малейших признаков патологии.

Впрочем, позвольте представиться, - лошадь махнула гривою и приосанилась.
– Карборунд, племенной жеребец из конюшен его превосходительства подхорунжего Рябого. К превеликому моему сожалению, милостивые государи, не могу в данный момент представить вам моего хозяина. Впрочем, располагайтесь в этой зале и будьте как дома, - закончил жеребец.

– Да, - прошептал небрит, - этот, кажется, тоже...

– Бредит?

– Или просто завирается. От комплекса неполноценности.

Услыхав слово "комплекс", кобыла стала говорить что-то несусветное про гистерезис, поминутно путая его с климаксом. Теперь лошади являли зрелище уже не плюгавое, а, пожалуй, скорее жуткое. Небрита вдруг осенило.

– А вдруг это и есть сивый мерин?
– сказал он.

Кварк, похоже, не на шутку испугался: во всяком случае, он ни с того ни с сего вздетел и опустился шагах в двадцати от лошадей. Но жеребец (или то в самом деле был сивый мерин?!), руководимый оскорбленным самолюбием гостеприимного хозяина, подбежал к нему и, томно помахивая хвостом, запротестовал:

– Помилуйте-с, милостивый государь... не имею чести знать вашего имени... Будьте любезны благоволить почтить скромную нашу обитель присутствием своим... Не откажите бедным, но благородным дворянам...

Небрит понял, что нормального разговора с этим существом не получится, а поскольку как-то говорить с ним было все же надо, изрек:

– Простите, милорд, но я не вижу причин для столь непочтительного обращения с отпрыском древнего рода, ныне волею судеб в столь плачевном и жалости достойном положении пребывающим. Не правда ли, граф?

– Графология, графомания, география, хронография, графография, голография, порнография, - забубнили кобыла, а потом вдруг воскликнула:

– О, как это неприлично! Как элегично, эротично и фантастично!

– Как смеете вы так разговаривать с дамою?!
– вспылил мерин (или все же не мерин?) - Я требую сатисфакции!

– Сатисфакции, сатисфикции, садомазохиции?
– незамедлительно откликнулся небрит.

– Секуляризации!
– потребовала сивая кобыла.

– Это еще зачем?
– изумился Кварк.

– Не знаю, - чистосердечно ответил небрит.

Мерин с кобылою принялись рассуждать в два голоса и договорились в конце концов до того, что бедная кобыла упала в обморок, оставаясь, впрочем, на четырех ногах. Мерин суетился вокруг, выкрикивая мудреные медицинские слова.

И как раз в это время небрит заметил, что к ним приближается, до сих пор, видимо, не догадываясь об опасности, тощий человек очень большого роста. Был он бородат, в зубах держал огромную черную трубку. В одной руке у него было что-то вроде здоровенного плоского чемодана, в другой - нечто, принятое небритом за свиток. Человек весело насвистывал грустную мелодию, исторгая из трубки клубы густого дыма.

– Здравствуйте, - сказал небрит, - я небрит.

– Здорово!
– сказал большой человек громким басом.
– Ну, слава богу, хоть одна живая морда, а то все прилизанные какие-то... Надоело! капризно закончил он.

– Простите, - осведомился Кварк, - с кем имею честь?

Общение с лошадьми явно не пошло ему на пользу.

– Живописец-халтурист. Был портретист-халтурист, а теперь вот пейзажист-халтурист: морока с этими портретами.

– Искренне рад встрече со служителем муз, - мерин шаркнул передней ножкой.

– А это что такое?

– Сивый мерин, - представил его Кварк.
– Знаете такого?

– Эт который врет? Как же, как же, наслышан...

– А мы вот раньше не знали, - Кварк тяжело вздохнул.

Халтурист ухмыльнулся весьма устрашающе.

– Написать, что ли, ему? Вы знаете, - обратился он к мерину, - надписи на боках сейчас очень модны в свете.

– Хочешь быть красивой, Сивка, - сказала кобыла, - так люби и саночки возить.

– Во-во!
– согласился халтурист и раскрыл свой чемодан.
– Какой цвет предпочитаете?

– Индиго, маренго, солпуго, - забормотала кобыла.

– Флуоресцирующий оранжевый, - быстро подсказал небрит.

– Оранжевый? Ладно. И вообще, я теперь пишу только флуоресцирующими красками:

доходнее.

Халтурист старательно вывел: "Сивый мерин. Осторожно! ВРЕТ!!!"

– Какой восторг!
– возопила кобыла.
– Сивка, как жаль, что ты не видишь!

– Если угодно, - халтурист слегка поклонился, - я могу и вам написать.

– О, я буду вам так благодарна, так тщательна, старательна, признательна и внимательна!