– А теперь, мальчик, тебе надо лечь и отдохнуть. Ты, наверное, устал с дороги.

– Устал, - сознался Димка.
– Я только совсем немножечко отдохну и вернусь к ракете: мне нужно лететь обратно. Меня мама ждет...

– Бедный мальчик!
– покачала головой Глициния.
– Ты, верно, заболел. Тебе нужно лечь в постель и постараться уснуть. А когда ты проснешься, все это пройдет... Сходи-ка в огород, Анита, нарви там перечной травы. Она хорошо снимает бред.

– Это не бред!
– запротестовал Димка.
– Все, что я вам говорил, чистейшая правда. И вовсе я не болен. Неужели вы не знаете, что люди давно уже летают лучше птиц?!

– Молчи!
– прервала его Глициния.
– Ради всего святого - молчи! Своими безумными речами ты можешь накликать беду...

Она не успела договорить. С улицы донеслись крики и топот множества ног. И почти тотчас дверь дома содрогнулась от тяжелых ударов.

– Открывай!
– раздалось с улицы.
– Именем короля, открывай! Глициния замерла в ужасе, не в силах сдвинуться с места. Ветхая дверь затрещала, сорвалась с петель и тяжело рухнула на пол. В комнату, грохоча сапогами, ворвались разгоряченные, потные люди, вооруженные пиками и саблями.

– Вот он!
– гаркнул один из них, устремляясь к Димке. Они набросились на него все разом, вывернули руки за спину, скрутили веревками, плотно стянули рот платком и выволокли на улицу.

Перед домом Глицинии стояла карета, запряженная лошадьми и украшенная витиеватыми гербами. В карете сидел очень толстый господин с тройным подбородком и маленькими свинячьими глазками. Лицо его расширялось книзу, как груша. Подле кареты застыл в подобострастном полупоклоне старый Фискар. При виде связанного Димки Стервятник оживился.

– Соизвольте взглянуть, ваше сиятельство!
– воскликнул он и, обращаясь к Димке, прошипел: - Теперь-то светлейший сеньор Животини заставит тебя говорить, волчонок!

– А зачем ему говорить?
– нетерпеливо прервал Фискара сеньор Животини. Совсем это ни к чему. Если это оборотень, мы сейчас же вздернем его на виселицу, а если это лазутчик разбойника Каспара, его следует немедленно отправить в главную королевскою тюрьму. Таков приказ его величества.

– Ваше сиятельство!
– забеспокоился Фискар.
– А сколько мне заплатят за него, если он оборотень?

– Пятьдесят золотых монет, - отвечал сеньор Животини.

– А если это разбойник?

– За разбойника полагается сто монет. Но, по-моему, это простой оборотень. Мы повесим его тотчас.

– Ваше сиятельство!
– заныл Фискар.
– Ну какой же это оборотень, когда это разбойник? Велите его обыскать...

Солдаты принялись выворачивать Димкины карманы. Они извлекли коробку спичек, компас и карманный фонарик.

– Ну, ладно, - разглядывая незнакомые предметы, процедил сеньор Животини.
– Пускай с ним разбираются в столице. Эй, бездельники! Подать сюда повозку!

– Но, ваше сиятельство!
– закручинился Стервятник.
– А как же я? Кто заплатит мне за поимку злодея?..

– Отправляйся в столицу, - отмахнулся сеньор Животини.
– Если там сочтут возможным, тебя наградят за преданность короне. А я слишком беден, чтобы выбрасывать деньги на ветер. Да здравствует король!

– Да здравствует король!
– рявкнули солдаты. Лакей затворил дверцу кареты, кучер взмахнул кнутом, и сеньор Животини уехал.

Глава 6

Узник королевской тюрьмы,

Вот уже несколько дней тюремная повозка, громыхая, переваливалась с боку на бок по неровной дороге и до Димки доносились глухие удары бича, понукания кучера и сиплые голоса охранников. В повозке было темно и душно. На коротких привалах туго крякал ржавый замок, дверца открывалась, и чья-то волосатая рука просовывала Димке миску с кислой бурдой и черствую лепешку.

Иногда на дороге попадались селения, и тогда мальчик слышал гортанные крики: "Дорогу стражникам короля!" и испуганные возгласы разбегавшихся в страхе людей. Но вот колеса застучали по каменным плитам, и Димка догадался, что они въехали в город. Вскоре повозка остановилась. Чей-то грубый голос окликнул издали:

– Кто такие?

– Именем короля!
– отозвались рядом.

– Да здравствует король! Проезжайте.

Заскрипели ворота, лошади снова тронулись. Подковы застучали по деревянному настилу, затем повозка опять остановилась, и на этот раз уже окончательно. Дверца распахнулась, и яркий солнечный свет ударил в глаза. Свирепого вида стражник заглянул внутрь повозки и, с трудом разглядев в полумраке фигурку узника, скомандовал:

– Выходи!

Выбравшись, Димка огляделся. Он стоял посреди двора, окруженного сплошной каменной стеной. Рядом высилось мрачное серое здание с крошечными окошками, по-видимому, тюрьма. Сердце Димки тоскливо сжалось. Бежать было некуда: солнце ярко поблескивало на остро отточенных саблях охраны.