Смерклый быстро вскинул голову, начиная догадываться о природе "подарков". В свете костра было видно, что на самой макушке висит темный предмет, похожий на большой куль. Фрол сразу узнал свой вещевой мешок, в котором лежала коробочка с сухим пайком немецкого солдата.

Смерклый быстро вскочил. Солдаты смеялись, глядя на то, как Фрол неуклюже бегает вокруг березы, пытаясь раскачать её, чтобы уронить вещмешок. Но ствол березы вырос довольно крепким, да и мешок был зацеплен на верхушке основательно.

– Шуйки вы!
– кричал Смерклый.
– Шавки бесхребетные! Сволочи!

– А ты попрыгай, - посоветовал Приходько, - может, достанешь.

Смех внезапно замер. Красноармейцы, затаив дыхание для нового взрыва хохота, смотрели, как Смерклый, обняв березу руками, начал предпринимать неуклюжие попытки вскарабкаться наверх.

– Смертельный номер!
– комментировал Приходько.
– Под куполом цирка шибко умный крестьянин и любитель дармовщинки Фрол Смерклый! Затаите дыхание! Этот номер исполняется всего один раз!

К удивлению солдат, сбежавшихся к костру, чтобы посмотреть на представление, Смерклый вскарабкался метра на два и продолжал взбираться дальше. Это походило на чудо природы, его неуклюжие руки и ноги, казалось, не могли цепляться за ствол березы, но Смерклый на глазах у всех медленно продвигался вверх.

– Вот, что с людьми делает жадность, - произнес подошедший Ермолаев. Фрол, слезай!

– Нет, - раздалось откуда-то из-под рук, ног, шинели и ватных штанов.

– Слезай, я сказал!
– прикрикнул Ермолаев.

– Я свой вещмешок не брошу, - раздалось от карабкающегося на березу крестьянина. Ермолаев махнул на него рукой.

– Коля, - сказал он Приходько, - ты не ребенок, чтобы такими шутками баловаться.

– Все в порядке, Вань!
– заверил его Приходько.
– Увидишь, каким он мягким и податливым станет, когда слезет с дерева. Негоже, когда во взводе единоличник заводится. Разобщает он солдат, они сразу начинают больше думать о себе, чем о товарищах. А еще, вот из таких вырастают предатели...

Тем временем Смерклый оказался уже на середине ствола, и тут, к удивлению всех, береза начала клониться, не выдержав веса Фрола. Вместо того, чтобы остановиться и вернуться назад, Фрол не прекратил своих попыток добраться до вещмешка и продолжал карабкаться к макушке. С каждым движением Смерклого береза клонилась все больше, постепенно выгибаясь дугой на верхней точке которой и находился крестьянин из-под Вологды.

Неизвестно, добрался бы Смерклый до вещмешка, или тот, закрепленный на склонившейся макушке, коснулся бы сугробов первым, но в этой верхней точке согнутой дугой березы у Фрола соскользнула ладонь. Он не удержался наверху и перевернулся вниз головой. Солдаты ахнули. Высота была около пяти метров.

Вниз головой карабкаться дальше Фрол не мог. Он замер, уцепившись под стволом березы и решая, как поступить дальше. Но пока он раздумывал, пальцы его ослабли, и Смерклый соскользнул со ствола.

Вокруг повисло молчание. Сорок пар глаз в наступившей гробовой тишине наблюдали, как Смерклый оторвался от ствола березы, пролетел пять метров и "рыбкой" вошел в сугроб с головой. Но это было ещё не все. Освободившись от веса Смерклого, береза распрямилась и, словно заправская катапульта, выстрелила вещмешок Фрола далеко в темноту леса вместе с сухим пайком немецкого танкиста, вместе с консервами, сыром, леденцами и джемом.

Приходько первым бросился к неподвижно лежащему в снегу Смерклому.

– Господи! Фрол, прости меня!
– бормотал Николай, пытаясь вытащить Смерклого из сугроба.
– Честное слово, не хотел, чтобы этим закончилось!

Солдаты дружно помогли Николаю выволочь Смерклого к костру. Лицо крестьянина было залеплено снегом, но глаза оставались открыты. Николай стал растирать щеки Фрола. Кто-то уже подносил к губам кружку горячего чая.

Фрол моргнул и повел глазами.

– Жив!
– воскликнул Приходько.
– Фроленька, прости меня! Плохая шутка получилась!

Смерклый оттолкнул Николая и сел. Глаза его вознеслись к верхушке распрямившейся березы, которая теперь пустовала.

– Зато у тебя остались сигары!
– оправдываясь, произнес Приходько.

Безмолвно Смерклый запустил руку в карман и вытащил на свет костра горсть мятых и искрошившихся табачных листьев.

– Ну, можно из него и самокруточку сделать, - совсем уж тихо произнес украинец.

– Чаю хлебни, Фрол, - предложил кто-то из солдат, протягивая кружку прямо к губам.