Тоня подумала.

– Какое-то женское имя... Валя? Нет, Катя! Катенька!

– Именно пострадавший?

– Не помню. Они всю ночь разговаривали... Кажется, он сказал: "Катенька..." - Проводница вздохнула:- Тяжелая ездка, все места были заняты!

Тоня словно подвела черту под тем, что видела и слышала в ночном скором.

– Остается гадать, - вздохнул Антон.
– Какие выводы следуют из всего, сказанного...

Денисов посмотрел на часы: попутчики пострадавшего скорее всего сидели в вокзале: метро открывалось через три часа.

"Если не уехали на такси..."

Он встал, чтобы подать Тоне пальто.

– Обратите внимание на стоянку такси, - Антон не удержался от напутствия, - потом пригородный зал.

Я посажу помощника к монитору, пусть ищет по телевизору.

– Со мной никто не пойдет?
– спросил Денисов.

– Опергруппа на Дубниковке: подъезды, дворы. Без этого не обойтись... Сабодаш нашарил в кармане пачку "Беломора", не глядя, сунул внутрь два толстых пальца.
– Кроме того, камеры хранения: преступник мог уйти налегке, портфель сдать в ручную кладь. Еще морячки Свидетели...
– Антон поднес пачку к глазам: - Пустая!

А ведь купил после ужина...

На стоянке такси была небольшая очередь, она почти не двигалась. Диспетчер в завязанной у подбородка ушанке, с-поднятым воротником тулупа стучал, чтобы согреться, огромными валенками, хлопал рукавицами.

– Машин мало, отправляю только с детьми, - объяснил он Денисову. Насчет желтого портфеля предупрежден. Пока не было.
– Диспетчер постучал валенками: - Крепчает мороз-то!

– Не замерзли?

– Какие наши годы!
– диспетчеру было за семьдесят. Он работал, чтобы не оставаться одному в своей пустой двухкомнатной квартире.

– Счастливо. .

– Бывайте здоровы.

Денисов и Тоня повернули назад.

– Пройдем по вокзалу, - сказал Денисов.
– Похоже, что они не успели еще уехать.

По другую сторону стеклянной стены неслышно двигался нескончаемый поток людей.

– Вон Юрий Николаевич!

Стоя за высоким столиком у колонны, приезжий, в очках, в коротком пальто, неторопливо отхлебывал кофе, пробегая глазами далеко отставленную от глаз газету. Меховая шапка и портфель лежали внизу, на подставке.

– Вы не ошиблись?

– Конечно, он... Я из тысячи узнаю!

Денисов совсем не надеялся на этот уголок вокзала - буфет в конце антресолей, над третьим залом для транзитных пассажиров, посещаемый, как правило, только завсегдатаями.

– Мы тоже перекусим, - он подвел Тоню к стойке.
– Два бутерброда и что-нибудь запить.

– Клюквенный напиток, "Саяны"?..

– Клюквенный.

Они перешли к столику на краю антресолей. Денисов внимательно следил за пассажиром у колонны..

Юрий Николаевич допил кофе, сложил газету. Судя по всему, он был один, никого не ждал.

– Тоня, - Денисов извинился.
– Побудьте здесь. Дежурный сейчас пришлет другого сотрудника.

Мужчина в коротком пальто был впереди. Денисов подождал, пока он спустился с антресоли.

– Юрий Николаевич!

– Вы меня?
– мужчина обернулся. На вид ему было не меньше шестидесяти: истонченная кожа на висках, ярко выраженные морщины.
– Извините, не узнаю...

– Денисов. Из уголовного розыска. Нам необходимо переговорить.

– Бог мой!
– глаза его по-стариковски увлажнились.
– Уголовный розыск... Значит, МУР?

– Я с вокзала.

Они вышли на перрон.

Машина реанимации продолжала стоять под окнами центрального зала. Горели красные огни, Дубниковский мост, казалось, навис над самыми путями.

Юрий Николаевич достал платок, вытер глаза:

– Что произошло? Или Mire объявят потом?

– Почему же?
– Денисов помедлил.
– Здесь нет тайны. Ваш сосед по купе обдаружен в тяжелом состоянии...

– Сосед по купе? Кто именно?

– Молодой, в плаще...

– Артур?

– Вы знакомы?

– Его место было надо мной... Что случилось?

– Коматозное состояние, пока ничего не известно, - Родственники уже знают?

– При нем никаких документов, - Бог мой!

– Двести первый!..

Денисов узнал по рации голос дежурного.

– Извините, - он сделал несколько шагов в сторону.

– Мы нашли одного из ехавших в купе - молодого, в куртке, - сообщал Сабодаш.
– Проводница ошиблась: