– арестованный мог не выдержать. А, если бы конвой не доглядел, сверхсрочник мог воздействовать и физически...

"Спецназ..."

– Я постараюсь.

Надо было все взвесить. Но сейчас было не до этого. Начинался разъезд делегатов. К тому же обсуждать подробности он не мог.

– Между прочим у меня здесь Муса...

– Прощаюсь...

Муса приехал, чтобы самому рассказать Игумнову о выполненном им гражданском долге.

– "Ты же, говорю, падла, был тогда вместе с твоим кентом, который рассказал про кольцо! Ты за рулем сидел! Забыл?"

– А что он?

– "Ничего не знаю..."

Муса не догадывался, каким образом и от кого менты смогли узнать о том их разговоре с таксистами.

Меньше всего он подозревал в этом своего приятеля.

Между тем именно Эдик рассказал о кольце в камере, где в это время находился человек Игумнова - Никола, который сейчас тоже находился поблизости - на вокзале.

– Я говорю: "Девок душить! Благодари Аллаха, что я на воле об этом не знал, когда встретились!.. Я бы самого тебя тогда удушил!"

Игумнов помалкивал.

Минутой раньше или позже Муса должен был обратить внимание на пепельницу у него под рукой. Плоская чаша- грубая подделка под хрусталь бросалась в глаза. Игумнов держал в ней скрепки, милицейскую бужетерию.

– У нас бы на Кавказе такого бы давно кончили...

Муса внезапно замолчал - пепельница на столе, наконец, привлекла его внимание.

Поверх скрепок, затупленных лезвий, металлических форменных пуговиц лежали соединенные металлическим кольцом фирменные ключи.

Катала даже подался вперед.

– Можно?
– Муса протянул руку к ключам.
– Откуда они у тебя, начальник?

– Коллекционирую.

– Нет, серьезно!

Кавказец и не пытался скрыть заинтересованность.

– Приходилось видеть?
– Игумнов не спускал с него глаз.

Муса поколебался:

– Они от квартиры Джабарова...
– Он перегнулся, полновесный живот атлета налег на край стола.

– Ты знаешь его замки?

– Я сам заказывал. И дверь, и замки.

– Сколько было ключей к замкам помнишь?

– Три пары...

В квитанции заказа, переданной Игумнову Цукановым, тоже значилось: " импортный замок с тремя парами ключей..."

Теперь это было не только предположением.

" Все фирменные ключи на месте..."

Одна пара ключей была у Люськи, вторая - у Романиди. Третьи лежали тут, в пепельнице.

Джабаров и при желании не мог теперь попасть назад в квартиру.

Самым разумным было предположить:

" Кто-то взял фирменные ключи у мафиози, сдал его квартиру и передал ключи квартиранту - Георгию Романиди..."

Сделать это могли только те, кто твердо знал, что хозяину "Аленького цветочка" ключи уже не нужны. Вокруг кафе действовала все та же опасная группа, которая дала о себе знать выстрелом на перроне...

– Этого мужика ты видел?
– Игумнов достал из стола фотографию Волока.

Муса узнал его:

– Видел в кафе...

Их прервал зуммер из дежурной части - звонил Картузов.

– Как дела? Все воюешь?

Оба вели себя так, будто не было никакого рапорта Игумнова и все шло заведенными порядком.

Это был знак ему - Игумнову.

Руководство закрывает глаза. Руки для любых проверок у него развязаны. Ответственность за все неприятности, которые могут последовать, с этой минуты ложится на него персонально.

– Про утреннее построение у тебя знают?
– Картузов уже заканчивал.

– Все предупреждены.

Делегатов съезда, которые съезжались в Москву в течение несколько дней, провожали по-быстрому.

– Отпусти своих спать по-раньше. И сам отдохни. Это...
– Картузов поискал сравнение.
– Наша с тобой Ночь перед Рождеством...

СМЕРДОВ

– Жди меня тут!

Смердов оставил машину с водителем в переулке, у трамвайных путей, направился к проходной фабрике. Он предпочел во всем разобраться сам лично.

С настоящим Анчиполовским, за которого выдавал себя задержанный, было ясно:

" Постоянный обитатель дурдома в Столбовой. Путь ему на волю заказан..."

Но кто и зачем ловко воспользовался его данными?

Действительно ли телохранители Джабарова, которые были прописаны в доме, предприняли собственное расследование...