– А куда она делась?
– поинтересовался я, испытывая некоторую неловкость за учиненный допрос.

– Я продал ее, - спокойно ответил Саша, жарко подышав на линзы, и они запотели.

– В автобусе?
– уточнил я.

– Да...
– ответил он.

– А знаете, ваша книга у меня!
– сказал я и принялся ожидать реакции Корщикова.

Он продолжал протирать очки, шли секунды.

– Вы ее прочли?
– спросил Корщиков как ни в чем не бывало.

– Да, - робко ответил я...

И тут в нашу комнату кто-то постучал.

– Извините, я пойду открою, - сказал Саша.

Хлопнула дверь. Из-за разноцветной шторы в комнату вошла молоденькая девушка. Она подмигнула малышу на диване, и тот улыбнулся. Девушка в сопровождении Корщикова подошла ко мне.

– Это Сережа, - сказал Корщиков ей.

Я встал с кресла. Девушка протянула мне руку:

– Оля, - сказала она.

– Моя жена, - добавил Саша.

Зек

От Корщикова я возвращался очень поздно. Уже было далеко за одиннадцать, когда я сел в троллейбус. В салоне находилось десятка полтора человек. Все сидели. Я закомпостировал талон и уселся к окну напротив средней двери. Колеса, как резиновые мячи, жестко пружинили на многочисленных выдолбинах когда-то заасфальтированного узенького переулка. Троллейбус раскачивался на ходу и гремел всем своим железным телом. Вдруг мой взгляд обнаружил знакомое для меня лицо сидящего впереди пассажира. Я его сразу же узнал. Правда, узнал чисто визуально, имя не помнил. Это был парень лет тридцати, коротко подстриженный и, по-моему, слегка навеселе. Он сидел полубоком.

Настроение у меня было великолепное. Я ощущал его всем телом. Я не мог удержаться, и мое лицо осветилось улыбкой. И дернуло же меня!

– Что ты улыбаешься?
– обратился он ко мне и полностью развернулся через плечо в мою сторону лицом так, что чирканул своим носом меня по щеке.

Я не придал этому значения, немного подался назад, пристально рассматривая парня.

– Привет, - сказал я совершенно беззаботно.

– Напомни, откуда я тебя знаю?
– спросил парень голосом, ничего хорошего не обещающим.
– Мне твоя физиономия знакома!

И тут меня осенило, но и настроение упало:

– Мы с тобой в молодости были знакомы по Тарасу. Я друг Тараса, - и я осекся, сказав это.

– Друг?
– как-то пренебрежительно передразнил парень меня.

– Да, когда-то мы дружили, - неохотно проговорил я.

– Друг, - прошипел парень, - а ты знаешь, где сейчас Тарас?
– Парень словно требовал от меня этого знания. Слов ему показалось мало, и он всем телом навалился на железный поручень кресла, перевесился через него ко мне и уперся своим лбом в мой лоб.

– Да, он сидит, - постарался ответить я как можно спокойнее, - сядь, пожалуйста, на свое место, - попросил я, - на нас люди смотрят...

Парень неохотно сел на место, но ненависть шевелила его черные зрачки, и он казался почти безумным. "Нет, он не пьян, он обкурен", - подумал я, и у меня все содрогнулось внутри. Скотский страх выпарил из меня всю радость без остатка.

– А ты почему не сидишь?!
– заорал парень.

– Собственно говоря, почему я должен сидеть?
– словно оправдывался я.
– Плохого я ничего не делал...

– Но ты же друг!!
– опять заорал парень.

Я видел, как некоторые пассажиры искоса поглядывали на нас, другие отводили свои взгляды, словно ничего не замечали и не слышали. Страх одиночества и беспомощности овладел мною. Лет пять назад я стоял на загородной станции электрички и вот также отводил свои глаза. На платформе было человек четыреста, не меньше, и никто, в том числе и я, не помешали избивать цепями группе пьяных оглоедов из местной деревушки одногоне понравившегося им подростка.

Одиночество, одиночество! Мы стремимся к нему и от него погибаем часто...

– Но ты же друг?!
– напомнил о себе парень. Он, видимо, уже почувствовал, что я боюсь, и теперь, успокоившись, продолжал издеваться.

– Да, я был его другом, но это было лет пятнадцать назад, - взволнованно заявил я.

– Я тебя научу ценить друзей, - говорил и скалился парень, - Тарас там сидит, а ты здесь, на воле - сука!

– Ну, ладно, я сейчас выхожу, - как бы извинился я.

– Я тоже выйду с тобой, - предупредил он.

– Зачем?
– спросил я.

– А мы сейчас выйдем и подеремся!

– Не пойму, за что драться?
– недоумевал я.

– А я тебе морду набью!
– настаивал парень.

– За что?
– поразился я, и страх все больше овладевал мною. Парень был на голову выше меня, мускулист, и потом это безумие в глазах! Мало ли что у него на уме!

– Я тебя узнал, - ехидно усмехнулся он.
– Ты - Китаец!

– Я никогда не был Китайцем, - возразил негромко я.

Но мне стало еще больше не по себе. В юности эти наркоманы действительно называли меня Китайцем.