— Чем это так вкусно пахнет? — спросила она.

— Мясом. У нас столько мяса, ешь — не хочу!

— Я мясо люблю! Одним бы мясом кормилась!

Вошел, откинув полог палатки, темноволосый худой сын Лондона. Остановился, уставясь на Лизу с Джимом.

— Он чувствует себя плохо, — поспешила объяснить Лиза. — Он ничего такого не делает. Его в плечо ранили.

— А-а, вон что, — протянул парень. — А я «ничего такого» и не подумал, — обратился он уже к Джиму. — Жене все время кажется, что я ее ревную, а этого и в помине нет. — И назидательно добавил: — Не веришь женщине, так смотри за ней, не смотри — все без толку. Гулящая гулящей и останется. А Лиза у меня — жена верная. С чего бы ей не доверять. Он помолчал. — Там мясо жарят, много мяса. А еще фасоль привезли. Но ее, наверное, потом будем есть.

— Я и фасоль люблю, — вздохнула Лиза.

— А ребятам не терпится, — продолжал ее муж. — Так и норовят недожаренный кусок ухватить. Ведь заболеют же.

Полог взлетел вверх, и в палатку вошел доктор Бертон. В руках он держал кастрюлю с кипятком.

— Прямо святое семейство, — улыбнулся он. — Мак сказал, ты, Джим, плечо застудил.

— Болит очень, — кивнул Джим.

Док взглянул на Лизу.

— А что, если ты малыша на минутку положишь и сделаешь нашему больному согревающий компресс.

— Я?

— Ты, ты. Мне некогда. Снимешь с него куртку, наложишь на плечо горячую тряпку. Старайся, чтоб вода в рану не попала.

— Да я, наверное, не смогу.

— Отчего же? Ведь он тебе помогал. Давай, снимай с него куртку, потом рубашку. А я попозже приду и наложу свежую повязку. — И он вышел.

Лиза несмело спросила:

— А ты сам-то хочешь, чтоб я…

— Конечно! Давай, все у тебя получится.

Она передала малыша Джо, помогла Джиму снять голубую куртку, стянула с него рубашку.

— А майку ты не носишь?

— Нет.

Она молча намочила тряпку, приложила к ноющему плечу. Мало-помалу боль отпустила. Лиза прижимала тряпку, разглаживала ее на плече, а муж не сводил с нее глаз. Вскорости вернулся доктор Бертон, а с ним и Мак он принес насаженный на щепку большой кус подгоревшего мяса.

— Ну, как, полегчало?

— Намного! Лиза все как надо сделала.

Молодая женщина отодвинулась и смущенно потупилась. Бертон наскоро перевязал плечо, и Мак протянул Джиму кусок мяса.

— Я его уже посолил. Док вот говорит, тебе б сегодня отдохнуть не мешало.

Бертон кивнул.

— Простудитесь — начнется лихорадка, — предупредил он. — Тогда вообще сляжете.

Джим набил рот жестким мясом и никак не мог прожевать.

— А ребятам нравится? — наконец спросил он.

— На седьмом небе! — ответил Мак. — Теперь им море по колено. Дай им волю, кого угодно под орех разделают. Я это предвидел.

— А пикеты сегодня выставлять будут?

Мак призадумался.

— Если и будут, то без тебя. Ты посидишь здесь в тепле. Джо передал малыша жене.

— Там много мяса, мистер?

— Полно!

— Схожу, принесу нам с Лизой.

— Валяй. Вот что, Джим, хватит канючить. Сегодня много дел не наделаешь. Уже за полдень. Лондон вышлет ребят на машинах, пусть разведают, сколько предателей-подменщиков все-таки вышло на работу. А уж завтра что-нибудь насчет них придумаем. Еды нам всем на два дня хватит. Погода вроде разгулялась: будет ясно и прохладно. Надоел уж дождь-то.

— А ты что-нибудь слышал о тех, кто сейчас работает? — спросил Джим.

— Так, кое-что. Ребята говорят, их привозят на грузовиках под охраной, но это лишь слухи, — в нашем лагере они кишмя кишат, поди проверь!

— Ребята сейчас успокоились, притихли.

— А как же иначе?! Животы набили, и ладно. Boт завтра нужно бы их на дело поднимать. Долго мы не продержимся, а вот покрепче ударить можем.

На дороге затарахтел мотор, смолк, за палаткой вдруг закричали, загалдели и вновь все стихло.

— Лондон здесь? — В палатку просунулась голове Сэма.

— Нет. А в чем дело?

— Там какой-то расфуфыренный господинчик прикатил, главного спрашивает.

— Зачем ему главный?

— Понятия не имею. Говорит, хочу потолковать с главой забастовщиков.

— Около жаровни Лондона найдешь. Скажи, чтоб сюда сначала зашел. Небось, на переговоры этот господин приехал.

— Хорошо. Так Лондону и передам.

Лондон не заставил себя ждать. Вслед за ним в палатку вошел коренастый мужчина располагающей внешности. Гладко выбритые румяные щеки, седые, почти белые волосы, в уголках глаз — добродушные морщинки. Всякий раз, когда он заговаривал, на губах появлял ась открытая приветливая улыбка.