— Жаль, док, у меня ни одной знакомой здесь нет, не мешало б вам сейчас побыть с женщиной. В городе-то Дик вас быстро направил бы к кому нужно, у него там подружек — не счесть. Но вас там могут схватить и за решетку упрятать. А без вашего санитарного надзора нас отсюда в два счета выкинут.

— Порой, Мак, вы чрезвычайно догадливы, а порой наоборот. Пойду-ка я проведаю Альфа Андерсона, сегодня так и не удосужился к нему заглянуть.

— Идите, док, глядишь, на душе и полегчает. Ну, а за Джимом я присмотрю.

Док еще раз бросил взгляд на Лизу и вышел.

Крики за стеной утихли, голоса теперь были едва слышны. Казалось, сама ночь нашептывала что-то за палаткой.

— Док ничего не ест, — сказал Мак, — и никто не видел, чтоб он спал. Ох, боюсь, не выдержит он. Раньше-то ему все было нипочем. Женщина ему позарез нужна, хотя бы на ночь, чтоб пригрела, приласкала. Да и мне того же недостает. Тебе, Лиза, повезло — у тебя вон малыш: а то я б дело так не оставил.

— Чего?

— Как малыш, спрашиваю?

— Хорошо.

Мак серьезно покачал головой и сказал Джиму:

— Люблю не болтливых девчонок.

— Что там на улице происходит? Мне уж тут невтерпеж сидеть, пожаловался Джим.

— Да так, Лондон передал ребятам слова нашего гостя-щеголя и попросил проголосовать, доверяют ему или нет. Конечно, все его поддержали. А сейчас он с командирами насчет завтра толкует.

— А что — завтра?

— Да гость-то наш правду говорил: завтра все дороги в округе для наших ребят закроются. Не знаю, может, они забыли, что у нас еще машины есть. Так что завтра оцеплять сады мы не пойдем, а вышлем «летучие отряды». Разгоним одну кучу сборщиков, мигом — п о машинам, и к следующей. По-моему, должно сработать.

— А где горючее возьмем?

— Со всех машин соберем для наших «боевых». А послезавтра еще что-нибудь придумаем. Да, может, завтра так этих подлюг продажных запугаем, что они потом и в сады то не сунутся, а мы передохнем, пока новая партия «подменщиков» не прибудет.

Джим спросил:

— Мне можно завтра поехать, а?

— Да какой от тебя толк! — крикнул Мак. — Там нужны крепкие кулаки. Ты только место в машине будешь занимать. Подумай сам, куда тебе с больной-то рукой?

Откинув полог, вошел Лондон, довольный и раскрасневшийся.

— Да, ребята, похоже, настроены по-боевому. Так разошлись, что ни за понюшку табаку в Торгасе камня на камне не оставят.

— Держите их построже, — посоветовал Мак. — У них сейчас на сытый желудок кровь взыграла. Точно жеребцы необъезженные: выпусти их — не поймаешь.

Лондон пододвинул ящик, сел.

— Сейчас и ужин поспеет. Слышь, Мак, я все хотел спросить: поговаривают, будто ты — красный. И те, что приезжали, то же самое твердят. Похоже, все о тебе разнюхали.

— Вон оно что!

— Ответь мне честно: вы с Джимом — красные?

— А как по-твоему?

Глаза у Лондона сердито сверкнули, но он сдержался.

— Не юли, Мак. Мне не по нраву, что наши враги знают о тебе больше, чем я. Да я, черт возьми, вообще ничего не знаю. Явился к нам в лагерь, подсобил. Я ни разу тебя ни о чем не спросил. Ни разу. И сейчас бы об этом разговор не завел, кабы знал, чего от тебя ждать.

Мак замялся, Вопросительно взглянул на Джима. Тот кивнул: говори, мол, я не против.

— Видишь ли, Лондон, — начал Мак. — Люди к тебе привязываются, и привязываются крепко. Сэм любому, кто на тебя косо посмотрит, горло перегрызет.

— Верно, друзья у меня хорошие, — согласился Лондон.

— Вот и я о том же. Я ведь тоже к тебе привязался. Ну, допустим, я — красный, что тогда?

— Ты останешься мне другом.

— Ну, вот и славно. Я и впрямь красный. И никакой тайны из этого не делаю. Говорят, дескать, я эту стачку затеял. Но пойми же: рад бы я ее затеять, да одному не под силу. А здесь и сил-то прикладывать не пришлось. Все само собой закрутилось.

Лондон глядел на него внимательно и настороженно, словно боялся вспугнуть мысль Мака, которую он, Лондон, медленно пережевывал.

— А что вы с этого имеете? — спросил он.

— Ты о чем, о деньгах, что ли? Да ни гроша не имеем.

— Тогда зачем вам все это надо?

— Трудно объяснить… Ну, вот, скажем, ты горой стоишь за Сэма, за всех, кто с тобой колесит по стране. А я — за каждого американского работягу душой болею.

— И даже за тех, кого не знаешь?

— Даже за тех! Да и Джим такой же, как и я.

— Ну и ну! Прямо чертовщина какая-то! Не дурачишь меня, парень? Неужто ни гроша за свою работу не получаете?