Кузен наконец отделился от стены:

– Можешь предъявить их нам обоим. Один из нас хотел бы получить твое согласие, а другой - твое одобрение, благословение или как там тебе будет угодно.

– Вот как? Что ж, очень, очень рад за тебя, дорогая.
– Он обнял меня одной рукой, прижал к себе, а другой притянул Чарльза.
– Поздравляю, мой мальчик. А то мы уж начали подозревать, что ты так никогда и не решишься. Впрочем, едва ли ты заслужил подобную награду.
– Он по очереди поцеловал нас.

– Ну так как?
– спросил с ухмылкой кузен.

– Разумеется, ты победил. Как и всегда. О дядя Чаз, как я рада видеть вас!
– Я снова чмокнула его.
– Спасибо, что приехали. А папа не смог?

– Боюсь, что нет. Он прислал меня, как своего представителя. А видок у тебя и в самом деле потрепанный. Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь?

– О да, превосходно! А Чарльз и в самом деле присматривал за мной. Настоящий герой!

– Пожалуй, в самый раз сказать тебе, - вставил Чарльз, - что я лишился своего "порше".

– Я так и понял. Он стоит рядом с "Финикией".

– Да ты что?! Ну и хитрец же ты у меня!
– восхищенно воскликнул Чарльз.
– Как тебе это удалось?

– Шофер Кристи пригнал его.

– Хамид!
– воскликнула я.
– О, хвала Всевышнему. А с ним-то ничего не случилось?

– Тот человек, который угнал машину Чарльза, слишком давил на педали, не справился с управлением и съехал в кювет. Нет-нет, ты не беспокойся, с ней все в порядке, так, одна-две царапины. Все это время Хамид сидел у него на хвосте; он и выволок угонщика из машины, да так скоро, что тот даже не успел сообразить, что к чему. Впрочем, ты и сам сможешь его поблагодарить. Ведь это он привез меня сюда.

– Это его такси?
– спросила я.
– Они все так похожи друг на друга, я даже не узнала. Ну надо же, как все прекрасно сложилось! И мы можем сейчас же уехать?

– Почему бы нет?
– Дядя Чаз снова повернулся и бросил долгий взгляд в направлении Дар-Ибрагима.

Возникла пауза. Было очень тихо. Ребятня давно уже покинула нас и отправилась поболтать с Хамидом, а собачонка, похоже приободренная воцарившимся молчанием, осмелилась выбраться из своего укрытия и медленно побрела через дорогу в сторону ноги дяди.

Тот наконец обернулся:

– Итак... вот и настал конец этой долгой истории. Что ж, отдохнете хорошенько и потом обо всем мне расскажете. Когда напряжение немного спадет, Чарльз сможет снова приехать сюда - уже вместе со мной. А сейчас постарайтесь обо всем забыть и положитесь на меня, - он протянул мне руку. Пойдем, дитя мое, у тебя все же очень усталый вид. Ну, что там у вас?..

Он повернулся, занес уже было ногу и едва не наступил на собачонку, лохматую и бесформенную, похожую на ком грязной шерсти, которая буквально вжалась у его ног в пыльную землю. Сквозь никогда, похоже, нечесаные космы поблескивали любопытные глаза; жалкая пародия на хвост энергично виляла из стороны в сторону:

– Не ваш, надеюсь?

– Боже упаси, - сказал Чарльз.
– Так, несчастная деревенская псятинка.

– Что ж, придется разочаровать бедное создание? Боюсь, что мы ничего... Э, что там такое?
– спросил дядя, услышав удивленный возглас Чарльза, который неожиданно наклонился и оттащил собаку в сторону.

– Хотите верьте, хотите нет, но на ней есть ошейник...
– Я глянула поверх плеча кузена, который выпутывал из грязной шерсти кожаный ремешок. И к тому же жетон. Жизнь удостоила его своим почтенным вниманием... Ба, да на нем и надпись есть. Если еще и адрес окажется, то, значит, это несчастье просто потерялось, и мы сможем вернуть его хозяевам. В этой стране любой пес, удостоившийся ошейника, принадлежит не иначе, как к аристократич... Он внезапно осекся.

– К чему принадлежит?

И тут я сама увидела выбитую на жетоне кличку: САМСОН.

Чарльз поднял голову:

– Он узнал наши голоса, - нарочито сухо проговорил кузен, и я поняла, что на сей раз он не на шутку расчувствовался.
– Да, определенно узнал нас меня и отца. Вот уж действительно, черт побери, почтенное внимание. Наверное, сбежал после смерти бабки, хотя больше похоже на то, что эта свинья Грэфтон вышвырнул его за порог, чтобы подох с голоду.

– Так ты все-таки знаешь эту собаку?
– спросил отец.

– Да, знаю.
– Чарльз поднял маленькое существо и сунул его себе под мышку.
– Что ж, придется ему в "Финикии" посидеть на карантине.

– На карантине? Ты в самом деле собираешься увезти этого лопоухого с собой?

– Никакой он не лопоухий, - возразил кузен.
– Ты разве забыл Самсона? Это, папа, подарок бабки Хэрриет нам на свадьбу. Моя личная "гончая Габриэля". Нельзя оставлять ее на произвол судьбы, она принадлежит нашей семье.

Хамид, расплывшись в улыбке, стоял у дверцы машины. Я забралась на заднее сиденье между двумя мужчинами. Чарльз крепко обнял меня, и я опустила голову ему на плечо.