– Что до меня, то я не большой охотник до светских развлечений.

– Да, - мягко подтвердила Софи, не глядя на Истлина. Я понимаю, вы находите подобное времяпрепровождение ужасно скучным и утомительным. К тому же вам бесконечно приходится спасаться от пристального внимания матерей, у которых имеются дочери на выданье.

– Обычно я справляюсь, - сухо заметил маркиз.
– Иной раз мне приходится танцевать с какой-нибудь юной девушкой ее первый в жизни вальс, что считается высокой честью и весьма сомнительным удовольствием. Подобной привилегией пользуются также Нортхем и Саутертон. Уэст, как вы понимаете, до недавнего времени не удостаивался такой чести.

– Значит, в обстоятельствах его рождения скрываются и кое-какие преимущества.

Ист встретил ее утверждение сардонической усмешкой.

– Лучше расскажите мне о том вечере в «Олмаксе». Если к тому времени вы уже кончили носить траур, то, должно быть вы были гораздо старше, чем большинство дебютанток на балу.

– Гораздо старше, - криво усмехнулась Софи.
– Просто древняя старуха. Мне исполнился двадцать один год.

– Простите. Я не собирался…

Досадливым жестом Софи прервала извинения маркиза:

– Я вовсе не обиделась. Я действительно была старше, но у меня совершенно отсутствовал опыт.

Истлин чувствовал себя крайне неловко.

– И вы танцевали вальс?
– спросил он, пытаясь исправить положение. Софи кивнула.

– Уверен, вы прекрасно держались.
– На мгновение Софи отвела глаза, и Истлин подумал, что опять сказал что-то не впопад.
– Только не говорите, что вы наступили на ногу какому-нибудь бедняге.

– Нет, я танцевала с великолепным партнером, и танцевала плохо, но он великодушно делал вид, будто не замечает моих промахов.

И вновь Софи смущенно опустила глаза, тщательно скрывая что-то.

– Мы обменялись всего лишь несколькими ничего не значащими фразами во время вальса, - продолжала Софи.
– Мне показалось, что мой кавалер не слишком-то разговорчив. А что касается меня… Мне хотелось только одного - смотреть на него. Именно это леди Дансмор не уставала мне потом повторять. Должно быть, я сильно его напугала, поскольку вскоре после танца он ушел, стараясь не смотреть в мою сторону.

– Я не могу поверить, что кому-то могло не понравиться ваше восхищение, Софи.

– И тем не менее оно вызвало крайнее неудовольствие. Мой кавалер откровенно скучал. Танец со мной оказался для него не более чем неприятной необходимостью. Мне бы не хотелось снова испытать подобное чувство.

В словах Софи заключался какой-то потаенный смысл. Она явно чего-то недоговаривала.

– Вам довелось встретиться с вашим партнером еще раз?

– Да.

– И?…

– Я вела себя достаточно осторожно, чтобы не вызвать у него отвращения.

– То есть говорили крайне мало или вовсе молчали?
– спросил Ист.

– Совет ее сиятельства не так уж плох. Тот джентльмен не упомянул эпизод нашего первого знакомства. Значит, тогда, на балу, я допустила непростительный промах. И лишь потом я узнала, что он никогда не упоминает о нашей первой встрече, потому что попросту не помнит о ней.

– Он не помнит… Разве такое возможно?
– нахмурился Истлин.

– Видимо, я не произвела на него особого впечатления, - заметила Софи, стараясь говорить как можно более беззаботным тоном.
– Согласитесь, довольно обидно прийти к такому выводу.

– Я не могу себе такого представить.

– И все-таки это так.

– Так вы поэтому вели себя так немногословно, когда мы встретились у леди Стэффорд?
– сокрушенно покачал головой Ист.

– Стенхоп.

– Простите, у леди Стенхоп.

– После того бала в «Олмаксе» леди Дансмор постоянно читала мне нравоучения. Мне кажется, она жила в вечном страхе, что я повешусь на шею любому мужчине, который первым проявит ко мне интерес.

– Я бы предпочел, чтобы вы поменьше прислушивались к советам ее сиятельства. Как бы мне хотелось, чтобы часть вашего восхищения досталась мне.

– Ну нет, вы нашли бы его таким же утомительным, как разговор со мной, - рассмеялась Софи.

– Да, здесь вы меня поймали. Насколько я помню, наш разговор действительно показался мне на редкость глупым.

– В таком случае ваши слова - большая удача, поскольку именно в этом и заключалась моя цель.

Губы Истлина дрогнули, когда он заметил, как Софи знакомым жестом вздернула подбородок. Все в ее облике - линия плеч, посадка головы, осанка - дышало каким-то особым горделивым достоинством.