– Но я не прошу заводить дело, – пытаюсь вклиниться я в его страстную речь.

– Без дела ещё хуже. Так я хоть людей послать могу, запросы официальные, наблюдение установить, а частным порядком – что? Ходить по управлению, спрашивать, не знает ли кто чего? Или, может, прикажешь ехать на станцию и самому считать вагоны.

– Не прикажу, – честно отвечаю я. Что толку приказывать невозможное.

– То-то! Бесполезно это. Если только сверху нам Горелова на растерзание не отдадут, считай – не считай вагоны, все это нужно, как рыбе зонтик.

– А часто отдают?

– Что? – не понял Николай Сергеевич.

– На растерзание отдают, – пояснил я.

– Да нет. Бывает иногда, но крайне редко. Там свои разборки – это факт. Но сор из избы все равно предпочитают не выметать. Так что, не обессудь, дружище, сомневаюсь, что смогу тебе помочь, – он разводит руками, и сигарета, зажатая между его пальцами горит как красный сигнал отдаленного светофора.

– Жаль, очень жаль.

– Эх Саша, Саша! Ты думаешь, я не понимаю? – напоследок усмехается полковник. – Понимаю отлично. Я тебя о возможностях своих говорю, а не о желании. Конечно, все что смогу – подкину. Распихаю задания по разным делам – может, что и всплывет. Сам понимаешь, такие времена настали, поди разбери, где бандюга, где свой, но продавшийся, а где честный сотрудник. Не с кем работать. Я тебе это затем говорю, чтобы ты четко знал, что польза от меня вряд ли будет высокая и не тешил себя пустыми надеждами. Усек?

– Усек, – киваю я.

Похоже, полковник Потапов говорит чистую правду. Во всяком случае, на дежурные отмазки это не похоже. Что ж, подождем, может быть, что-то всплывет и здесь. Требовать большего – значит, подвергать его неоправданному риску. Интересно, что в таком случае оправданный риск? Наверняка, он не знает, какое условие поставила мне его дочь перед нашим с ним знакомством. Иначе, думаю, разговор был бы совсем не таков. Ладно. Может оно и к лучшему.

Ну вот, на сегодняшний день официальная часть закончена. Впрочем, сколько там того дня осталось. Час-полтора на светские развлечения, оказание внимания, умные беседы, стихи и тому подобное приятное времяпрепровождение. Потом, да простит меня честная компания, – спать. Завтра в полдень – встреча с генералом Банниковым. И не где-нибудь, а на стрельбище. По имеющимся данным, Тимофей Прокофьевич – заядлый любитель стрелкового искусства, так что ударить в грязь лицом здесь было бы непростительно. Спецназ – есть спецназ. А для этого желательно, чтобы руки с недосыпа не тряслись и лондонские туманы в голове не гуляли. Так что увы, Птаха, всенощная и ужин со свечами откладывается на неопределенный срок.

Словно подслушав мои мысли, Аня деланно зевает.

– Время позднее, пора баиньки. Па, я думаю, гости могут расположиться во флигеле, – она смотрит на меня, как верховный заговорщик на исполнителя главной роли в предстоящем покушении на коронованную особу.

– Хорошо, – соглашается полковник, – пойду, запру Барбоса. Думаю, офицеров милиции и спецназа для охраны нашего поместья хватит?

– В спящем виде? Несомненно, – хмыкает Аня.

Дождавшись, когда боевая собака римских легионов оккупирует «пиршественную залу», мы с Натальей выходим во двор.

– Чудесная ночь, – тихо произносит Ната.

Ночь действительно хороша. Видимо она входит в каверзные планы моей рыжекудрой подруги. Быть может даже полная луна, подглядывающая за нами – её сообщница.

– Погуляем? – как-то по-детски наивно спрашиваю я, опасаясь получить в лицо порцию звонкого девичьего смеха. Отчего, спрашивается, не смеяться, когда у тебя такие красивые зубы?

– Погуляем, – охотно соглашается Натали, давая мне руку. Я чувствую в своей ладони её длинные тонкие пальцы и ощущаю, как комок подкатывает к горлу. Что сейчас будет, что будет!

Мы идем по тропинке в ближайшую рощу. Видимо березы испокон веку призваны служить заставкой для начинающегося романа.

– Так и будете молчать? – спрашивает моя очаровательная спутница. Действительно, глупо получается. Идем, идем и не слова. Привычка двигаться по лесу тихо, опасаясь возможных засад, снайперов и мин-ловушек. Многолетний рефлекс, что уж тут поделаешь.

– Да, простите, задумался, – улыбаюсь я и подношу её руку к губам, пытаясь как-то загладить неловкость.

– О чем, если не секрет?

– Да как сказать? Понимаешь, Наташенька, странная ситуация получается. Всю жизнь вроде бы делом занимался, а сейчас вот в тираж вышел. Не нужна стала наша работа. Следовательно, нас всех за борт. Спасайся кто может… – внезапно для самого себя начинаю откровенничать я.

– Ну, за вас то я не беспокоюсь. Такой человек, как вы, всегда найдет себе занятие!

– Наташенька, давай на ты.

– Давай, – произносит она, придвигаясь поближе. – Что-то прохладно.

Снимаю джинсовку и накидываю ей на плечи. Моя спутница благодарно улыбается и я замечаю как глаза её слегка расширяются. Ну, конечно! Кобура у меня под мышкой. Этот почти непременный элемент костюма настоящего мужчины все ещё шокирует отдельных очаровательных девиц, даже в Москве. Впрочем, я же не выдавал себя за телемастера? Мне пистолет по штату полагается. Правда, не такой, но эта деталь не для столь очаровательных особ.