– Что вы хотите сказать этим?

– Разве я выразился недостаточно ясно? Ну, так скажите мне в таком случае, как вы смотрите на наваррского короля?

– Как на своего злейшего врага, которого я ненавижу от всего сердца!

– Значит, вашему высочеству было бы приятно узнать о его кончине?

– Разве он умер?
– поспешно спросил Гиз, задрожав от радости.

– О, пока еще нет, но... этого очень недолго ждать, если только мы сторгуемся с вашим высочеством!..

– Ах, да бросьте вы это нелепое титулованье! Говорите лучше толком: вы хотите предложить мне какое-нибудь соглашение?

– Вот именно, и притом такое, которое я не мог бы предложить наваррскому королю. У него мошна слишком жидка!

– А, значит, вам нужны деньги, мсье Келюс?

– Вот именно, герцог! Я в долгу, как в шелку, и мне непременно надо раздобыть сто тысяч турских ливров, чтобы вырвать имения из рук жидов.

– Сто тысяч турских ливров?

– Господи! Разве жизнь наваррского короля не стоит этого?

– Скажите мне сначала, какая связь между этой суммой и наваррским королем?

– Та, что если я получу эту сумму, то завтра... завтра ваше высочество услышите, что с вашим кузеном Генрихом Бурбонским приключилась беда.

– Разве он в Блуа?

– Я думаю!

– Значит, он скрывается где-нибудь у гугенотов?

– Вполне возможно, герцог!

– Но в таком случае, дорогой мсье Келюс, если мне так важно отделаться от кузена, то...

– То вы сможете обойтись и без меня?

– Да ведь подумайте сами, дорогой мсье Келюс: сто тысяч турских ливров - хорошенький капиталец!

– Который вы хотите сэкономить? Это будет большой ошибкой с вашей стороны, потому что, если я не вмешаюсь в это дело, наваррский король успеет покинуть город!

– Ну, город так мал, что если поискать как следует...

– Что же, поищите! Даже если вы найдете, в чем я сомневаюсь, то вам будет мало радости: король Генрих III будет страшно разгневан, и вы испортите все дело!

– А разве против вас он ничего не будет иметь?

– Дорогой герцог, раз я берусь за это дело, значит, я тщательно исследовал почву под собою!

– Значит, вы так-таки хотите получить сто тысяч?

– О, в данный момент мне будет достаточно, если ваше высочество дадите мне слово...

– Даю вам его!

– И еще...

– Как? Это еще не все?

– И еще полдюжины рейтаров, из тех, что считают за честь умереть за ваше высочество!

Герцог кликнул своего пажа и приказал ему позвать Теобальда. Появился громадный, зверского вида гигант; Гиз сказал ему несколько слов, и он, поклонившись Келюсу, ушел.

Через четверть часа после этого по улицам Блуа тихо крался небольшой отряд в девять человек. Все они были в масках, и встречные при виде их говорили:

– Вот дворянское отродье, отправляющееся искать приключений!

Этот отряд, под предводительством Келюса, отправился прямо к дому старого сира де Мальвена, но постучал не в ворота старца, а в окно к его соседу. При первом же стуке окно распахнулось, и оттуда высунулась голова псаломщика.

– Где он?
– спросил Келюс.

Псаломщик, вероятно, знал, о ком идет речь, потому что сейчас же ответил:

– Он ушел под вечер и не возвращался.

– Ты выследил его? Да? Значит, можешь вести нас? Псаломщик сейчас же вышел из дома и повел отряд Келюса в купеческий квартал. Здесь он остановился перед домом Гардуино, сказав:

– Вот тут!

– Но ведь это - гостиница!

– Может быть, не знаю, я редко бываю в этой части города.

– Значит, он там?

– Да, я видел, как он вошел сюда.

– Ладно! Теперь проваливай! Вот получи!

Келюс кинул псаломщику золотую монету, и тот пошел восвояси.

Тогда миньон обернулся к своим приятелям и Теобальду и сказал им:

– Надо сначала постучать и попробовать хитростью пробраться в дом. Если вам не откроют, то употребим силу. Только бы Крильон не подвернулся, а там уж мы живо обстряпаем это дело!
– и Келюс, сказав это, постучал.

XIV

За час до этого наваррский король шел тон же дорогой в сопровождении как раз того человека, которого так опасался Келюс, то есть герцога Крильона.

– А я все-таки не думаю, государь,- тихо сказал Генриху герцог,- что вы, подвергаясь такой опасности, прибыли в Блуа только для того, чтобы попытаться направить короля Генриха на путь истинный. Конечно, ваши речи должны были произвести на него сильное впечатление.

– О, я уверен, что он о них и не думает больше, а если и было какое-нибудь впечатление, то герцог Гиз уже давно рассеял его.