– Ничего, ничего, гостям всегда рады!

– Мы, вобще-то, теть Лен, не в гости. Рудик еще не приходил?

– Не было никого. Он разве...

– Скоро должен подойти. Я зажгу лампаду - керосин еще не кончился?

– Спасибо, еще много! Так что же случилось?
– Волнуясь, она нащупала лампу.
– Зажги вот ее, светлее будет.

– Случилась, теть Лена, большая беда... Мой приятель - который Голопупенко, помните?
– влип в историю. Седни должны вести на расстрел. А мы хотим его, вернее - их: ребят должно быть трое - хотим их спасти.

– Это, должно быть, очень опасно?

– Опасно, конешно... Но мы хорошо вооружены. А вот, кажись, и они! услышав стук, вышел он открывать.

– 3драсте, теть Лена!
– бодро поздоровался Рудик, поставив у порога сумку.

– Тише, Сережку разбудите!
– цыкнул Ванько; Борис ограничился кивком. Ну, что у вас?

– Все ладом, - присев на табурет, стал докладывать тот негромко. Пацаны живы, не замерзли и их больше не били. Повезут на машине, выедут к полуночи. Полицаев будет не больше пяти рыл, вооружены винтовками. Это все, что удалось разузнать.

– Это немало! А в зароях были?

– Обязательно! Борис расположение знает, - ответил Рудик.
– Ориентир дорога в глубь зароев.

– Никого не встретили? В смысле - никто за вами не наблюдал?

– Предосторожность соблюдали, но ничего подозрительного!
– заверили разведчики.

– Вы сделали большое дело! Ты, Рудик, можешь возвращаться. Спасибо и привет тетке.

– Можно, я издали понаблюдаю? Или хотя бы здесь подожду, - попросился он.

– И не проси! Мы тебе завтра все расскажем подробно.

Простившись, Рудик с неохотой ушел.

Оставшиеся занялись автоматом, доставленным сюда в разобранном виде: протирать от запотения в тепле, приводить в боевую готовность.

Сережка давно проснулся, но боясь, что мать отправит к бабуле на печь, лежал тихо, не шевелясь и прислушиваясь к разговорам. Когда автомат был готов, он не выдержал - откинул одеяло и хотел свесить ноги.

– Сережка! ты почему не спишь?
– накинулась мать.
– Сейчас же под одеяло, не то отправлю на печь!

– Мам!.. Я ж уже взрослый, можно и мне с ними?

– Только тебя там и не хватало! Взрослый нашелся...

– Думаешь, я просто так? Я приготовил картечи из чугуна. Как из пряща вмажу полицаю по гляделкам, так он сразу ослепнет!

– Картечь, старик, прибереги для кряков на лето. А щас там знаешь, какой морозище - враз простудишься.
– Ванько подсел к нему и погладил по вихрам. Сережа, хныча, укрылся с головой.

Ребята засобирались.

– Вы ж обязательно дайте мне знать... А то я до утра глаз не сомкну, говорила Елена Сергеевна, провожая.
– Если, не дай бог, поранят кого, ведите ко мне: у меня теплый потайной погреб, не найдут и с собаками.

– Зайдем обязательно. Может, будет и раненый. Но вы раньше времени не переживайте, - успокаивал Ванько, прощаясь.

Ночь выдалась тихая и морозная. Полная луна превзошла самое себя, заливая станицу светом. Выручатели, чтоб не быть замеченными кем бы то ни было, пробирались за околицу только в промежутках, когда щедрое ночное светило перекрывалось медленно плывущими разновеликими облаками. Благо недостатка в них не было.

Выйдя в разведанное место, разделились: Ванько с Борисом, вооруженные автоматом, направились в глубь зароев, куда вела промерзшая, ухабистая дорога. Миша облюбовал себе секрет в кустах, метрах в десяти от нее.

Морозило крепко, но рукам и ногам не давали застынуть рукавицы и некое подобие унтов, сшитых девчатами из заячьих шкурок. Правда, поверх последних надеты были у Миши постолы, уже порядком задубевшие.

"Скорей бы ехали, что ли, - размышлял он, зевнув.
– А то тянут резину заснуть можно". По поводу предстоящего убийства шофера - такая поставлена перед ним задача - особенно не переживал. Жутковато, конешно... И даже, пожалуй, жалковато, человек ведь. Не прировнять к воронам, в которых он когда-то пальнул из ружья. Но, опять же, полицаи - это ведь нелюди. Изменники и предатели. Убивают же они, не щадят даже детей. И этих хопцев застрелили бы, не моргнув глазом. Изменив своему народу, поступив в услужение к его врагам, они знали, чем рискуют. Чего ж их жалеть? Кровь за кровь, смерть за смерть!

Так подбадривал он себя, пока его мысли не оборвал шум двигателя, донесшийся со стороны станицы. Грузовик с крытым кузовом попрыгал по ухабам и остановился, не доехав метров около ста до секрета.

Но и с такого расстояния было хорошо видно, как с кузова спрыгнуло двое полицаев, еще один вылез из кабины, что-то наказав шоферу. Отвалился задний борт, и с помощью еще двоих, оставшихся наверху, стали ссаживать арестованных.

Когда борт снова поставили на место, Миша насчитал не восемь человек, как ожидалось, а десять. Семеро взрослых и трое пацанов. "Крепко напугал их Степка со своей командой, - подумал он.
– Боятся, гады, как бы обратно не напали... Ничего, патронов у Ванька хватит!"