– Спасибо. И тебя также. Садитесь, - предложила Ольга Готлобовна.

Оба молча сели напротив нее.

– Ты помнишь паренька, с которым сидели в изоляторе, а ночью сбежали, начала она издалека.

– Степу? Конешно! Я недавно с ним виделся.

– Этот пострел снова влип...

– Что вы говорите! За что?

– Вооружились обрезом и удумали освобождать арестованных. Не из каталажки, а уже на выходе из станицы. Они их, правда, все-таки освободили, но заплатили за это дорогой ценой. Одного мальчишку конвоиры застрелили насмерть и троих схватили, в их числе и Степу. Ранив при этом в ногу.

– Их теперь повесят?

– Гитлеровцы уже избегают расправляться со своими жертвами столь демонстративным способом. Но - хрен редьки не слаще - ребята приговорены к расстрелу.

Ольга Готлобовна заметила, как взбугрились у Ванька желваки и стиснулись кулаки. Ей и самой нелегко было сообщать такие вести.

– Их, конешно, допрашивали, били!..

– Без этого не бывает... Правда, ребята несли всякую околесицу, не назвав ни адресов, ни фамилий соучастников. Но я послала за тобой не только для того, чтобы сообщить об этом несчастье. Этот Степа - он почему-то не грубил мне, как в первый раз и даже назвал по имени-отчеству (она сделала паузу и пристально посмотрела Ваньку в глаза) - так вот он, улучив момент, попросил поставить тебя в известность. Я пообещала.

– Спасибо. Они щас где, пацаны, седни их не расстреляют?

– Полагаю, с е д н и (на этом слове она сделала ударение) они еще переночуют в изоляторе.

– Представляю, какая там холодина!.. Расстреливают до сих пор за станицей?

– Где-то там... Сначала заставляют вырыть для себя яму, чтобы скрыть следы преступления. Иногда, правда, готовят яму заблаговременно сами.

– Ну что ж, спасибо, что передали Степкину просьбу...
– Ванько поднялся, чтобы уйти.

– Погоди, - словно бы спохватилась она.
– Ты хочешь что-то предпринять?

– Конешно!

– С голыми руками, как они?

– Да нет, мы побогаче: у нас есть автомат и пистолет.

– И как же ты собираешься действовать?

– Обсудим с товарищами. Видимо, будем ждать карателей на месте. Я примерно знаю, где они расстреливают. А днем побываем и уточним все там.

– И сколько ребят будет участвовать в деле?

– Думаю, хватит троих.

– Пойми меня правильно... но мне бы не хотелось, чтоб одним из них был мой племянник.

– Полностью с вами согласен.

– А я нет!
– возразил Рудик твердо.
– И Федя, и тем более Мишка - они еще совсем пацаны, и такое ответственное...

– Не горячись, Рудик, и успокойся! Для тебя дело найдется не менее ответственное, - заметил Ванько и обратился к тетке: - Вы завтра работаете?

– Да, я должна быть на рабочем месте.

– К вам убедительная просьба. Нам будет очень важно знать: к какому времени ждать карателей, сколько их будет, как вооружены... Если вы что-нибудь об этом узнаете, сообщите через Рудика. Где нас найти, он знает. Риску он подвергаться не будет, это я вам обещаю.

– А я постараюсь сделать все, что в моих возможностях. Что касается Рудика, то я имела в виду не только родственные чувства, хотя, конечно; сердце у меня не каменное... Ведь в случае неудачи, как это случилось со станичными ребятами, может сорваться государственное задание...

– Как раз это я и подразумевал, - вставил Ванько.

– ... дело, из-за которого я уже столько вынесла страданий. А в глазах советских людей выгляжу как предательница и продажная тварь. Не говорю о том, что моя работа нужна для скорейшей победы над врагом.

– Вам не позавидуешь, эт точно... Но вот вернутся наши, и тогда люди узнают о вас правду и оценят ваш подвиг по достоинству.

– Об этом, сынок, я пока не думала. Вот и все. Желаю вам удачи, но вы должны знать: если попадетесь, ничем помочь не смогу.

– Знаю... Но вы не переживайте, все будет нормально.

О к р а и н н ы е улицы, которыми двое в заячьих треухах осторожно пробирались на другой конец станицы, были пустынны и глухи. Лишь стеклянно похрустывал под ботинками Ванька да постолами Миши трескучий ледок пустых лужиц.

На стук в окно хаты по улице Чапаева долго не обзывались. Значит, подумал Ванько, Рудик с Борисом еще не пришли, а Елена Сергеевна, похоже, испугалась нежданных гостей, и он позвал:

– Теть Лена, это я, сережин друг!

К стеклу приблизилось светлое пятно. Послышалось:

– Сейчас открою, одну минутку.

Хозяйка открыла дверь со словами:

– Заходите, только у меня темно... Что-нибудь случилось?

– С наступившим вас Новым годом! Извините, что так поздно... Но мы не колядовать.