А потом новобрачных повезли на Рубское озеро - праздновать. И молодые монашки входили в воду, чтобы вымыть зелень и овощи и сохранить неувядшими их цветы, которые подарили им. И улыбались, радуясь необъятным голубым далям.

А дети из местной церковной школы - те, что пели, и много других, плескались, ныряли и выбегали на травку, и переполнялись июньским теплом щедрого благодатного дня...

А навстречу Наде с Георгием из лесу шел, стуча посохом, - в розовом шел облачении, - сам владыко Суздальский Валентин.

На траве расстелили шкуры и скатерти, положили на них нарезанного хлеба и зеленого луку, соли насыпали, сварили в казане на костре рыбный суп - для монашек, и другой - из тушенки с картошкой и макаронами - для священства, гостей и детей.

Встали вкруг этого земного стола, прочитали молитву и запели величание новобрачным.

– Мно-о-о-гая ле-е-ета!
– разносилось над озером, над пропитанным солнцем лесом, над примятой травой и костром, над которым в необъятном казане уже томился плов.

– Многая лета!

Бабочки, - синие, полосатые, - никогда ими прежде не виданные, впархивали в круг трапезничающих и уносились к трепетавшим от легкого ветра кустам, обступавшим лужайку. А чайки подстерегали добычу и, едва священство с детьми уплыли по водам на трех синих катамаранах, ринулись с лету к распаленному казану и стали выхватывать из него обжигающие волокна мяса.

А Надя с Георгием остались сидеть, охраняя от чаек съестное, остались, не в силах уйти от этого самобранного, самого дорогого и доброго в их жизни стола, - остались, чтобы навеки впитать и запомнить святую заботу этого дня, озаренного венчальным светом.

И Надя, - оглушенная, просветленная любовью к миру, молчала... А Георгий, глядя на озеро, где в ясной дали розовела на синем катамаране фигура владыки, стоящего во весь рост, прошептал ей слова из Послания Иоанна:

– В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх...