Шрифт:
А я пришел ему на помощь:
– Он два раза яичницу варил, помогал мне.
– Оно и видно, - сказала мама.
– И вообще, Алексей, я по тебе соскучилась. И мне спокойнее, когда ты рядом. И не только за тебя.
Но тут раздался гудок нашей машины. Мы выглянули - возле нее стоял наш участковый и, просунув руку в окошко, сигналил изо всех сил.
Папа вышел к нему. Они о чем-то поговорили, потом папа вернулся и сказал:
– Мы с мамой идем в гости. На пироги.
– К матушке с ее батюшкой?
– догадался Алешка.
– Привет передавайте. И захватите сумку для пирогов.
Мама быстренько причесалась и накрасила глаза. Они сели в машину и уехали. Потом вдруг машина вернулась задним ходом, и папа крикнул в окошко:
– Алексей! Ты пока вещички собери!
– Прямо сейчас, - сказал Алешка вполголоса.
– Разбежался…
Глава X
Совещание с назиданием
Алешка, казалось, нимало не был обеспокоен папиным решением. Как только родители уехали в гости к отцу Леониду, он установил у березы крышку от бака, который мама привезла для стирки, и начал обстреливать ее из пращи. Получалось у него здорово. И с каждым разом все лучше - точнее и сильнее. Я даже приостановил его - крышку стало жалко.
– Хочешь попробовать?
– спросил меня Алешка.
– Надо и тебе потренироваться.
Я попробовал.
– Хватит!
– решительно остановил меня Алешка.
– Потом, Дим, потом - когда родители уедут. А то им ночевать негде будет.
Алешка спрятал пращу и крышку от бака, которая стала похожа на заслуженный щит воина, вышедшего из страшной битвы, и со словами: «Оружием должна быть истина» - уселся на крыльце с какой-то бумажкой и, глядя в нее, стал бормотать:
– Жорик-ресторатор, большой мастер по ключам. Художник Поля - рисует здорово и когда-то подрабатывал реставрацией икон. Писателю Марусину нужно много денег. В Америке выбирают нам нового царя. Им там нужна наша народная реликвия.
– Он поднял голову и посмотрел на меня.
– Вот, Дим, такая логическая цепочка. Я в ней разобрался.
– А дальше?
– Дальше - ерунда. Найти икону и посадить кого-нибудь в тюрьму. Например, Марусина и Жорика.
– А Полю?
– спросил я.
– Его жалко, - вздохнул Алешка.
– Он неудачник.
– Они все неудачники, - сказал я.
– Каждый по-своему. А все вместе от жадности. Одному мало славы, а другому денег… Кур во щи!
– В ощип!
– со смешком поправил Алешка.
Это он у писателя Марусина перехватил. Тот всегда поправляет это выражение на свой лад. Даже статью такую в газете написал. И многие, даже умные, писатели стали за ним повторять.
В общем, как я думаю, оставил писатель Марусин в русской словесности только этот, не очень добрый след…
– Они, Дим, все какие-то… Чайкины, - вдруг призадумался Алешка.
– Все такие способные, а от их способностей вместо пользы один вред. Даже два.
– Интересно! А Марусин? «От заката до рассвета»? Тоже способный?
– На все способный, - как-то очень многозначительно произнес Алешка.
– Вот увидишь…
Тут опять на дороге затарахтел мотоцикл участкового.
– Эй вы!
– крикнул дядя Андрей, не покидая седла.
– Садитесь. Велено и вас доставить к пирогам.
– Кем велено?
– зачем-то спросил Алешка.
– Батюшкой. Говорит: что же вы, Оболенские, не в полном составе? Прибудьте «со чады и домочадцы». Садитесь, домочадцы! Младшее чадо - в коляску!
– А за руль нельзя?
– спросило младшее чадо.
– Я умею.
– В другой раз, - благоразумно отказал ему участковый.
– Лет через десять, ладно?
– Там видно будет, - проворчал Алешка, забираясь в коляску.
– Дим, ты там родителям про пакет все-таки напомни. Я пироги люблю два раза есть: сначала в гостях, а потом дома. Понял?
Дядя Андрей с уважением покосился на него. А когда мы уже пылили по деревне, спросил:
– Оболенский, признайся - теперь уже можно, - это ты деда Савелича чертями напугал?
– Как можно, дядя Андрей!
– искренне возмутился Алешка.
– Я думаю, он там просто уснул на старости лет. И ему страшное приснилось.
– А ты, по молодости лет, зафинтилил нам в окошко записку? Да, Оболенский?
– Что вы, дядя Андрей!
– еще искреннее изумился Алешка.
– Как можно!
Участковый молча покрутил головой и молчал, пока мы не приехали. А слезая с мотоцикла, сказал с угрозой:
– Я тебя все равно разоблачу, Оболенский.
– И забрал у него шлем, который Алешке уже здорово приглянулся.
– Ты слишком много знаешь.
– Обижаете, гражданин начальник, - проворчал Алешка, не сводя глаз со шлема, в который можно столько пирожков сложить. И не помнутся в дороге.
Взрослые уже отпили чай. Мама бродила по огороду, изучала опыт матушки Ольги и мечтала о том, как она, освоив арбузы, будет выращивать и огурцы, а мужчины сосредоточились в уголке, в креслах.
В доме было, как всегда, по-особому уютно и спокойно. Чуть шевелились от ветерка легкие шторки на окнах, за которыми вовсю трещали в саду воробьи. В розовой чашечке под образом Спасителя светилась крохотным огоньком лампада. Постукивали часы на стене…