Голос назвал знакомое имя и, не отпуская руки, произнес:

–  Она сражается. Со мной или еще с кем-то.

Другой голос, более низкий и более далекий.

–  Уошен. Просто полежи спокойно. Уошен. Пожалуйста.
– И на ее лицо легла большая рука, закрыв ей рот и ноздри, а низкий голос подплыл ближе, до боли знакомый, до боли забытый….
– У нас мало времени. Мы просто торопимся с твоим выращиванием.

Выращиванием?

–  Спи, - посоветовал голос, и рука исчезла.

–  Я думаю, она и так спит, - произнес женский голос. Но Уошен только держала глаза закрытыми, изображая сон и переживая острую боль своего нового рождения.

Новые глаза открылись. Поморгали.

От склонившегося над ней мужского лица шел пронзительный зеленый свет, и Уошен услышала, как ее новый голос спросил:

–  Это ты, Памир?

–  Нет, мама, - ответило лицо.

–  Это Медулла оссиум? Мы все-таки вернулись? Локи молчал.

–  Памир!
– закричала она с тоской.

–  Твоего друга сейчас здесь нет, - ответил еще один голос, который она уже слышала прежде, женский мягкий голос.
– Но он ушел ненадолго, - пообещала женщина.
– Как вы чувствуете себя, дорогая?

Она повернула голову на звук, и шею обожгло, как огнем.

–  Медленнее, дорогая, не так резко.

Уошен глубоко вздохнула и увидела, что перед ней стоит прелестная земная женщина, одетая в изумрудный саронг и с изумительными черными волосами. Бе полные губы улыбались застенчиво и нежно. Она явно не принадлежала ни к Бродягам, ни к Преданным. Ее одежда и ровные неспешные движения выдавали какое-то древнее благородное происхождение. Вероятно, женщина была пассажиром, и, скорее всего, очень богатым пассажиром. И уж точно - совершенно не имеющим опыта общения с мертвыми женщинами.

–  Меня зовут Кви Ли.

Уошен медленно опустила ресницы, что тоже причинило боль. Потом снова открыла глаза и увидела, что находится в земных джунглях, где среди влажной зеленой листвы виднеются купы диких тропических цветов. В теплом сладком воздухе летали птицы и причудливо раскрашенные летучие мыши. На старом пне аккуратным кружком сидели дрессированные мартышки, не обращая на людей никакого внимания и поглощенные какой-то странной игрой в камешки, палочки и обточенные белые черепа умерших сов.

–  Они скоро вернутся, - повторила хозяйка.
– Очень скоро.

–  Они?

–  Да, мой муж й ваш друг.

Уошен лежала внутри открытого кювеза, новое тело ее было обернуто черным покрывалом из силикона и разреженного кислорода. Так возрождали солдат - слишком быстро, грубо, плоть и кости воссоздавались кое-как, сведя иммунологические функции до минимума. С одной стороны кювеза сидела Кви Ли, с другой - Локи. Сын был одет в разноцветную робу пассажира, лицо посмуглело от ультрафиолета, прекрасные густые волосы отросли, руки и крупные босые ноги скрывались под стандартными шнурами безопасности.

–  Как долго меня не было?
– обеспокоенно спросила она.

Локи снова промолчал.

–  Сто двадцать два года без нескольких дней,- склонившись, ответила Кви Ли.

Уошен с трудом вспомнила вспышки взрывов и ощущение, что ее тянут куда-то из обиталища пиявок, как замерзает плоть, а мозг впадает в глубочайшую кому.

Ей стало дурно.

–  Это ты нашел меня, Локи?
– спросила она, справившись с тошнотой.

Он разлепил губы, но не произнес ни слова.

–  Вас спас Памир, - пояснила Кви Ли.
– С помощью вашего сына, конечно.
– Уошен даже попыталась усмехнуться.
– Как хорошо, что ваш друг и сын подружились, - заметила Кви Ли.

Лицо Локи потемнело, он выпрямился и заставил себя, наконец, заговорить.

–  Это произошло случайно. Я зашел в обиталище пиявок, чтобы узнать, нет ли там кого-нибудь из капитанов. А этот урод выстрелил в меня.

Памир. Конечно.

Локи скривился в отвращении, взрывая, словно конь, рыхлую землю босыми ногами. Как обработали бы Бродяги эту богатую дивную землю! А эти невозможно зеленые деревья! А обезьяны! А эти песни прелестных птичек, доносившиеся из зарослей…

–  Я оказался слаб, - неохотно признался он.

–  Почему?

–  Мне надо было бы убить этого твоего друга.

–  Памира убить трудно, поверь мне.

И Локи снова замкнулся в своем молчании.

Уошен постаралась вздохнуть как можно глубже, потом села на постели, и черное покрывало повисло на ее младенчески гладком, совершенно безволосом теле. Поборов очередной приступ боли, она обратилась к Кви Ли.

–  Сто двадцать два года. Что-то изменилось за время моего сна. Ведь что-то изменилось, так?
– Женщина вздрогнула и снова застенчиво улыбнулась.
– Что же произошло? Что-то с Кораблем?