– Да...
– только и сказала Анита.
– Но такое больше никогда не вернется.

Они беседовали почти до самой зари. Аслан, взглянув на восток, сказал:

– Теперь, дорогая, я должен идти.

– Но ведь ты нисколько не отдохнул!

– Зато побыл рядом с тобой!

ПЕРВЫЕ ИСКРЫ

Перед началом решающих боев за Триест Август Эгон созвал совещание командного состава. Партизанам, больше трех лет героически сражавшимся против врагов в горах, надлежало развернуть широкие операции. Каждый понимал, что заключительные бои будут жестокими; это уже не партизанская война... Фашисты располагали в этих краях значительными силами, большую часть которых составляли четники. Предвидя свой конец, четники дрались с отчаянием обреченных.

Главный партизанский штаб Словении возлагал на бригаду Августа Эгона серьезные задачи. Бригада нацеливалась прямо на Триест, но предварительно она должна была выйти на плато Истрия, все пути к которому были закрыты врагом.

В общих чертах ознакомив командиров с задачей, Август Эгон сказал:

– Теперь мы должны действовать так, чтобы приумножить славу нашей бригады. Фашисты и четники утверждают, будто наша бригада в недавних боях обескровлена. Пусть они пребывают в этом заблуждении - тем хуже для них... Я хочу знать ваше мнение, товарищи. Пусть каждый выскажет свои предложения, как лучше выполнить нелегкую задачу...

Утомленный бессонной ночью, Август переводил усталый взгляд глубоко ввалившихся глаз с одного лица на другое.

– Я жду. Начинайте, товарищи! Что думаете о предстоящих делах? Что нужно для успешного проведения операции?

Командиры молчали, собираясь с мыслями.

Тогда, к удивлению многих, встал Мрва, никогда не выступавший на совещаниях. Он заговорил, поблескивая очками:

– Задача нам дана, действительно, очень серьезная. Для того чтобы овладеть Истрией, мы должны разгромить вражеские силы, засевшие в окрестных лесах. Выходить на исходные позиции придется горами. Это трудный путь. Но мы его одолеем, конечно. Однако хотелось бы знать, каковы силы фашистов, стоящих перед нами?

– До тридцати тысяч четников и немцев, - сказал Август.

– А какие силы могут выступить против нас со стороны Удины?

– Надо полагать, значительные, - ответил Август. Почему-то ему не хотелось выкладывать все сведения о противнике, хотя он ими располагал. Дело ведь, товарищи, совсем не в том, сколько будет фашистов, а в том, как их разбить!

Вошел дежурный, подал Августу записку. По мере того как Август читал донесение, лицо его бледнело.

– Послушайте, что пишут наши товарищи, оставленные ожидать самолеты союзников с оружием и боеприпасами. "Весь день мы дежурили на склоне холма. В назначенное время никто не прилетел. Спустя немного показались два английских самолета; они сбросили три тюка обмоток и запас жевательной резины. Зато в это же самое время четникам Михайловича были сброшены и обувь, и обмундирование, и консервы..."

Август дочитал донесение.

– Очевидно, английские летчики опять заблудились, - заключил он. Всякий раз, когда им предстоит доставить что-нибудь партизанам, они теряют ориентиры и сбрасывают предназначенное нам нашим врагам!

Когда улеглось возмущение, Август кивнул Мрве; продолжайте.

– Я сомневаюсь, - продолжал Мрва, - справится ли бригада имени Гарибальди со своей задачей? Сможет ли она сдержать противника?

Август, подумав немного, спросил:

– По-вашему, одной бригады мало?

– Если бы это была настоящая бригада, тогда, конечно, одной бригады вполне достаточно. А на эту бригаду трудно надеяться, - ответил Мрва.
– И, по-моему, было бы лучше не привлекать других. Триест надо брать своими силами.

– В боеспособности итальянской бригады сомнений быть не может, возразил Август.
– Эта бригада прошла серьезные испытания, закалилась в сражениях. Ее бойцы не раз громили фашистов. Неверное, ничем не обоснованное мнение о том, что итальянцы плохие солдаты, давно пора отбросить. Когда люди сражаются за правое дело, они готовы на все. Совсем другая картина, если приходится сражаться черт знает за что... Никто не сможет отрицать, что итальянские партизаны совершили немало замечательных дел. И раз уж зашел разговор об этом, я хочу заметить следующее. Прежде всего, мы должны быть скромнее. Мы допустим серьезную ошибку, если переоценим себя, а роль других сведем к нулю. Надо смотреть шире и видеть дальше. Я не скрываю: встревожен словами товарища Мрвы. Мне почудились в них отголоски кичливости. Мы, мол, это мы, а они - что? Но, товарищи, если сегодня мы не сумеем оценить роль боевого соседа, от действий которого, кстати, зависит успех всей операции, то завтра, не исключено, мы перестанем разбираться в реальной обстановке и не сможем трезво оценить то или иное явление. Я давно слышу, например, разговоры о помощи. И здесь, мне думается, пора внести ясность. Можно сбросить нам тюк обмоток - это тоже как будто помощь. Но надо видеть и помощь - настоящую, неоценимую. Такую помощь оказывает нам своей героической борьбой Советский Союз. Его армия громит основные силы фашистов, связывает им руки здесь. Он помогает нам и оружием. Это - решающая помощь; не видеть ее может только слепой или злонамеренный. Не скрою, кое-кто стремится умалить эту помощь... Не нам, товарищи, заниматься такими рассуждениями. Мы - воины, мы должны быть справедливыми и честными в своих суждениях, потому что мы лучше знаем, кто и чем нам помогает...

Мрва, которого перебили уже второй раз, переминался с ноги на ногу, жалея, что выступил.

– Я, - сказал он, - о помощи ничего не говорю... Я ничего не отрицаю... Я только думаю, что, раз нам дана задача, надо ее решать своими силами...

Август и сейчас не уловил, не понял, - почему Мрва сделал ударение на том, что город надо брать своими силами. Зато Мрву хорошо понял Аслан: для него позиция Мрвы и не была особенно неожиданной; Мрва не раз говорил, что Триест город югославский, значит, югославы и должны его освобождать.

Выждав, пока комбриг кончил говорить, Аслан попросил слова:

– Я хочу сказать открыто все, что думаю. Мне кажется, товарищ Мрва, вы или не понимаете нашей главной цели, или мельчите ее. Мы уже несколько раз спорили с вами по этому поводу, не так ли?

– Здесь не место для споров, - возразил Мрва. Он сел.

– А я думаю, как раз место. И время. У вас туманные представления о будущем Триеста, - продолжал Аслан.
– Вас слишком волнует вопрос, кому будет принадлежать Триест. Но разве мы ведем национальную борьбу? Наша цель освободить Триест от фашистов. Это - главное. Триест - многонациональный город. Как решится его судьба - это, конечно, пока никому не известно. Однако опыт истории учит, что представители различных национальностей могут жить в дружбе. Возьмем, к примеру, наш Баку. Там азербайджанцы, русские, армяне живут одной дружной семьей. И вот, когда я думаю о будущем Триеста, я представляю его похожим на наш многонациональный город. В нем будут жить люди разных национальностей, но националистам в нем не должно быть места...