–  Нет, карцера там нет и быть не может, - отвечаю я ему. - Коммунары добрые друзья и товарищи, им незачем запирать друг друга на замок.

–  И чего спрашивает! - почти обиженно ворчит кто-то.

–  Ты, видно, не понимаешь, Репин, - продолжаю я. - Зачем коммунарам лишать друг друга свободы? Они сумели своими руками построить завод, они создали для себя чудесную жизнь, интересную и разумную. Зачем им карцер?

Не ответив, он слегка наклоняет голову. Я не уверен, что это знак согласия.

Еще и еще фотографии ходят по рукам. Подолгу, сосредоточенно разглядывает их Сергей Стеклов. Глебов выхватывает карточки у соседей, не давая им рассмотреть толком. Ребята из отряда Короля прежде передают карточки своему командиру и только потом смотрят сами. А он принимает это как должное и смотрит с любопытством, изучающе, не пропуская ни одной мелочи. Одни разглядывают эти кусочки жизни дзержинцев удивленно, другие недоверчиво, третьи - с нетерпеливым интересом, который всего скорее переходит в потребность действия.

Пускаю по рукам еще один снимок, объясняю: сигналисты. Они горном будят коммуну по утрам. Они дают сигнал на обед, на работу, на собрание, сигнал тревоги и сигнал спать. Они много разных сигналов знают - на любой случай.

–  А у нас звонок. Что вставать, что спать, что обедать - все одинаково! - говорит Петька.

–  "У нас, у нас"! - ворчит кто-то в ответ. - То у нас, а то у них. Нечего и сравнивать.

Петька сникает. И еще на двух-трех лицах я читаю уныние, обиду. И тогда я говорю:

–  А почему же не сравнивать? И у нас будет горн, и у нас будут сигналисты. Вы думаете, коммунарам все так само с неба и свалилось? И экскурсии в Крым, и хорошие костюмы, и цветы? Они всё сами заработали, своими руками сделали. А вы что же, не сумеете? Не забыли еще, что у вас тут было три дня назад?

Я припомнил им грязного Петьку в одном башмаке, и ребят, спящих в одежде на кроватях без простынь, и Коршунова, который вопил, сидя в изоляторе.

–  Вот вам уже смешно вспомнить, как вы тут грязью зарастали, а давно ли это было? А сейчас не стыдно вокруг посмотреть - всюду чистота. Разве вот ваша спальня такая, как была?

–  Спальня ничего, - отзывается Коршунов и добавляет мечтательно: - Вот бы еще занавески на окна...

–  Ага, занавески! - совсем уже лирически подхватывает Петька. - И цветы тоже.

–  Занавесочки! Цветочки!- презрительно фыркает Король.

Это как сигнал: следующие две минуты неосторожный Коршунов и размечтавшийся Петька изнемогают под градом насмешек и готовы провалиться сквозь землю. И тут умница Стеклов медленно говорит, словно размышляя вслух:

–  Без занавесок можно обойтись. А вот тумбочки бы.... тумбочки очень нужно! Совсем другое дело будет. И вид другой.

–  Да, тумбочки не помешали бы, - говорю я. - Только досок у нас нет, вот беда.

–  А я знаю, где взять доски! - Это опять Репин. Он словно нарочно всякий раз старается нас озадачить.

Все оборачиваются к нему.

–  Да, - повторяет он, не то чтобы нахально, но как-то усмешливо глядя мие в глаза, - я знаю, где взять доски. Давайте разберем забор и сделаем тумбочки.

"Ну-ка, что ты теперь скажешь?" - читаю я у него на лице.

Его неожиданную выдумку встречают так, словно он предложил повесить луну в комнате вместо лампы.

–  Сообразил тоже! Как же без забора?

громче всех кричит Подсолнушкин, которого, сколько мне помнится, не слишком удерживают заборы.

Встречаю лукавый взгляд Репина. "Умен, - думаю, - умен, ничего не скажешь!" А вслух говорю:

–  Вообще-то, как по-вашему: зачем существует забор? Он нужен, чтобы чужая свинья не забрела в огород, а не для того, чтобы заслонять большой кусок неба. На что же нам забор? А впрочем, может, вы разбежитесь?

–  Нет, не разбежимся! Не разбежимся! Идем скорее! Идем забор ломать!

Ребята вскакивают - они уже готовы бежать к дверям.

–  Что вы, ребята! - говорю я, не вставая с места. - Только вымокнем без толку, вон дождь какой,

–  Наплевать на дождь! Семен Афанасьевич, идемте!
– со страстью кричит Король.

Я качаю головой. Тогда все кидаются к окнам - хоть поглядеть пока на этот забор, хоть прикинуть, как это мы его сломаем и что из него получится. Забор большой, досок будет много. Тумбочки - вот здорово придумано!

–  Семен Афанасьевич, а ведь на всех не хватит тумбочек. Сначала надо будет одну на двоих - только чтоб было две полки...