Коля глядел теперь на Башкина, вглядывался, но все молчал.

– Ну почему же?.. Если я очень прошу. А ты нацепи сейчас герб. В кармане, небось?
– Башкин запустил руку в Колин карман и вытащил оттуда Колину руку с зажатым гербом.

– Давай, сейчас все устроим!
– говорил весело Башкин.
– Эх, что там! Раз и два, - он снял с Коли фуражку и очень ловко нашпилил на место герб. Ты со мной не бойся, со мной никто не посмеет. Скажу - воспитатель, и сам я не пустил тебя. Вот и все. Где ранец? Давай его сюда! Смело, чего там! Ранец давай мне. На углу купим газету, завернем ранец и айда ко мне, чай будем пить. А потом домой пойдем к тебе вместе, я скажу, что встретил и затащил к себе. Пусть меня ругают. Идем!

Башкин схватил ранец, дернул Колю за руку и, перегнувшись вперед, зашагал саженным раскидистым шагом. Коля чуть не бежал рядом.

– Пошли ходом!
– кричал Башкин.
– Побежали!
– и он зашлепал громадными калошами по лужам аллеи, волок за руку Колю.

– Я тебя так выучу, - говорил Башкин на улице, - что ты, брат, знаешь! Первым учеником будешь. Не то что казну, а козликом, прямо козликом будешь в гимназию бегать. Прямо, чтоб время провести. Как в гости. Честное тебе слово даю! Хочешь?

– Хочу, - сказал Коля.
– Только зачем вам...

– А брось! Зачем, зачем! Что, я не могу тебя любить? А?
– и Башкин шире замахал ногами.
– Что, я не имею права любить?

Я желаю любить, и к черту все. Все делают пакости и все имеют право! Пра-во! Любить! Башкин вдруг умерил шаг.

– Ты на товарищей доносил? А? Хоть раз?
– наклонился он к Коле.
– Ну, хоть немножечко? Не прямо, а боком как-нибудь?

Коля поглядел в лицо Башкину и потом задумался, глядя под ноги.

Башкин совсем остановился среди тротуара, и Коля чувствовал, как он глядел сверху на Колино темя.

Коля покачал головой.

– Нет?
– крикнул Башкин, присев.

– Нет.

– Ну хорошо, - снова зашагал Башкин, - а если б ты увидел, что товарищ крадет книги у твоего друга, ну прямо вор, а он сильней всех, и вы все ничего с ним не можете сделать. А другу твоему дома попадет. Думают, что он продает книги и конфеты покупает. И его бьют дома за это, избивают. Так вот как же? Ты покрывать вора будешь?

– Тогда уж всем классом, - сказал Коля.

– Все-таки донесете?
– крикнул Башкин и сразу стал, топнув.

– Скажем, - ответил в пол Коля.

– Ну хорошо. А если так - я бы тебе сказал: Коля, я тебе скажу тайну, не выдай меня. Тебе можно сказать, не выдашь? Ну вот, говоришь - не выдашь, хорошо. А я тебе говорю: я твою маму этой ночью приду и зарежу! Ну? Ах, стой, мы прошли.

Башкин круто повернул назад, толкнул стеклянную парадную дверь.

На лестнице было совсем тихо после улицы. Башкин мягко ступал мокрыми калошами по мраморным ступенькам, он шел, наклонясь вперед, и лицо его было вровень с Колиным.

– Ну?
– спросил Башкин, глубоко дыша.
– Донес бы? На меня вот донес бы? Ну, папе сказал бы, все равно. А? Сказал бы? Коля молчал.

– Может быть, даже в полицию побежал бы? Если б я сказал бы: вот сейчас пойду убивать? Побежал бы? Да? Со всех ног? Правда ведь!

Они стояли на площадке лестницы. Длинное окно с цветными стеклами синим цветом окрасило лицо Башкина.

Коля глядел на него и не мог сказать ни слова.

– Ну? Да или нет? Ты головой мотни: да или нет.

Коля не двигался.

– Так, значит, ты так вот и дал бы свою маму зарезать, - раздраженно сказал Башкин, - да? Коля затряс головой.

– Ну конечно, нет!
– Башкин побежал по лестнице.
– Значит, донес бы, и больше никаких разговоров.

Башкин на верхней площадке открывал своим ключом дверь.

– Донес бы значит, безо всяких разговоров и со всех ног, - и Башкин толкнул дверь.
– Входи и направо.

– А вы?
– спросил Коля. Башкин снимал калоши.

– И я, и я войду, - говорил Башкин довольным голосом.

– Нет, - сказал Коля, - я насчет того...

– Ты, может быть, боишься, что я про твою казну расскажу?
– И Башкин шаловливо трепал Колин затылок.
– Снимай, снимай шинель!

Коля медленно стягивал рукава и, не глядя на Башкина, спросил вразбивку:

– Нет, а вот... если так... как говорили, резать кто-нибудь. Башкин тер руки, он быстро ходил по ковру, наклоняясь при каждом шаге.

– Да что ты говоришь, - возбужденным тонким голосом выкрикивал Башкин, - что там маму! Маму - это что! А просто товарища ты, думаешь, не выдал бы?