вплетались в эту печальную мелодию?

Этот меч держать достоин Лишь вадаг, герой великий. В мире смертных он

бессмертен. Смертен он в мирах бессмертных.

Меч прекрасный и чудесный, Не для войн одних рожден он, И не только плоть

он ранит - Для иных то хуже смерти.

Позабудь о Гоффаноне. Верен будь во всем вадагу. Не увиливай от боя -

Будь с врагами беспощаден!

Рука Корума сжалась на рукояти. Ему казалось, что этот меч был с ним

всегда. Меч был прекрасно сбалансирован, рукоять пришлась прямо по руке.

Принц стал рассматривать оружие при свете луны, поражаясь остроте и блеску

его граней.

– Это мой меч, - сказал он вслух. Корум чувствовал, что он соединился с

чем-то давным-давно утраченным и забытым.
– Этой мой меч.

И познавшему тебя До конца храни ты верность!

То были последние слова песни. Кузнец открыл глаза. Мука и торжество

застыли в них.

Гоффанон обратил свой взор к луне.

Корум посмотрел туда же. Вид луны потряс его - огромный серебряный диск

заполнял собою едва ли не все небо. Ему казалось, что какая-то неведомая

сила несет его к ней. Он увидел на ней лица, воюющие армии, пустоши,

разрушенные города и выжженные поля. Он увидел себя, хотя лицо у него было

совеем другим. Корум увидел меч, что во веем походил на его новый клинок, но

в отличие от него, выл не белым, а черным. Принц видел Джерри-а-Конеля,

видел Медбх, видел Ралину и не только ее - и он любил всех.

Медбх неожиданно испугала его. Корум увидел арфу Дагдага, что тут же

превратилась в юношу со странно золотистым телом, цветом своим напоминавшим

саму арфу. Корум увидел огромного серого жеребца, некогда принадлежавшего

ему. Где и когда это было, он не помнил. Он увидел равнину, занесенную

снегом, по которой скакал всадник в алой мантии, одетый в доспехи вадага;

правая его глазница была прикрыта распитой повязкой, вместо левой руки у

него был металлический протез. Всадник был поразительно похож на Корума, и

все же это был не он - Корум сразу же понял это.

Принц задохнулся от ужаса и попытался отвернуться от всадника, что

подъезжал к нему все ближе и ближе. На лице всадника застыла жестокая

улыбка. Коруму вдруг подумалось, что тот хочет убить его и, воспользовавшись

своим сходством с ним, занять его место.

– Нет!
– закричал он.

Луна скрылась за облаками. Корум стоял на вершине кургана Кремма, сжимая

в руках меч, которому не было равных в этом мире. Внизу, у подножия кургана

стояли Гоффанон, Хайсак Нагрей-Солнце, Джерри-а-Конель и Медбх Длинная Рука.

Они смотрели на Корума так, словно хотели помочь ему, но не знали как.

Неожиданно для самого себя Корум поднял меч над головой и сказал тихо, но

твердо:

– Я Корум. Это мой меч. Я одинок.

И стоявшие внизу взошли на вершину кургана, и отвели Корума в Кэр-Малод,

где все еще продолжался пир.

ГЛАВА ПЯТАЯ

ОТРЯД ВСАДНИКОВ

Долгим и беспокойным был сон Корума. Он слышал голоса, которые говорили

ему о ненадежных героях и благородных предателях; он видел множество мечей:

тот, что был дан ему на кургане, и другие. Особенно поразил его черный меч,

который, как ни странно, напоминал ему об арфе Дагдага; казалось, что в него

вселился ужасный демон. То и дело раздавались слова:

– Ты Воин. Ты Воин.

Порою хор голосов говорил Принцу:

– Ты должен следовать Пути Воина.

– Что случилось, - думал Корум, - разве я избрал какой-то иной путь? А

хор все не унимался:

– Ты должен следовать Пути Воина. Корум проснулся, произнеся вслух:

– Мне не нравится этот сон.

Он говорил не о сне, он говорил о мире мабденов.

У изголовья его ложа стояла Медбх.

– Ну и что же тебе снилось на этот раз? Корум пожал плечами и попытался

улыбнуться.

– Ничего. Похоже, меня так взволновала вчерашняя ночь.
– Он заглянул ей в

глаза и почувствовал, что в его сердце вползает страх. Он взял ее за руки.
–

Ты действительно любишь меня, Медбх?

– Да, - смущенно ответила она. Корум оглянулся на резной сундук, на