Шрифт:
Дверь открылась, внесли поднос с чаем, а затем появилась и чета Гардинеров.
— Сколько же падуба вы собрали! — воскликнула миссис Гардинер.
После чая Элизабет отправилась вместе с Джорджианой в музыкальный салон, чтобы поиграть дуэтом на фортепьяно.
— Как я люблю прятаться за твое мастерство, Джорджиана. Ты такая умница.
— Не слишком-то. Мне жаль, что во время разговора мне не удается быть и вполовину такой умной, как вы.
— Под умом, как я понимаю, ты подразумеваешь дерзость.
— Нет! Что вы! Но все же никто не высмеивает Фицуильяма так, как делаете это вы. Он совсем не привык к этому.
— Я полагаю, он очень скоро привыкнет, — расхохоталась Элизабет.
— Я боюсь… Я боюсь, вы заставите его сердиться. — Думаю, время от времени так оно и будет.
Джорджиана судорожно прикрыла рот, а ее глаза расширились. Элизабет улыбнулась и поцеловала девушку в щеку.
— Супруги всегда ссорятся, Джорджиана, дорогая. Не бойся, я сумею справиться с этим и выживу. В проповедях нам говорят: кротко склони голову перед несправедливостью. Но не женщины пишут проповеди. Женщине лучше научиться отстаивать свои права, если она не желает заслужить неуважение своего мужа.
Джорджиана не спускала с Элизабет задумчивого взгляда. Она подумала, что Элизабет вряд ли заслужит неуважение Фицуильяма, тем более что тот не может резко измениться в своих чувствах. Элизабет засмеялась и указательным пальцем мягко разгладила морщинки на нахмуренном лбу Джорджианы.
— Дорогая моя Джорджиана, я не специально дразню Фицуильяма, у меня нет никакой разработанной линии поведения. Я смеюсь только тогда, когда не в силах удержаться от смеха. — Темные глаза Элизабет весело поблескивали, а на лице отражались и нежность к девушке, и легкая ирония. — Думаешь, он чувствует себя из-за этого несчастным?
— Ну, разумеется, нет. Я за всю свою жизнь не видела, чтобы он смеялся так часто, как в эти недели. — Джорджиана как завороженная не спускала глаз с Элизабет. Она чувствовала, что сама почти влюблена в жену брата. Она волновалась, чего-то боялась и была счастлива одновременно. Но за всем этим, где-то в глубине души, ее не оставляло неясное ощущение тревоги.
«Какая же я глупая, — думала она. — Ну чего же тут бояться?»
Китти же, наоборот, не испытывала ничего похожего на беспокойство, впрочем, в ее хорошенькой головке вообще мало что надолго задерживалось. Она отправила матери еще одно, последнее письмо из Пемберли.
От мисс Кэтрин Беннет миссис Беннет Пемберли.
Милая мамочка!
Мое пребывание в Пемберли почти заканчивается, и мне так много надо Вам рассказать.
Как я и думала, праздник у арендаторов получился много веселее. Мы надели наши самые теплые накидки и отправились во двор прямо в вечерних нарядах. Два лакея освещали нам путь. Балки были украшены падубом, и на стенах развесили все лампы, какие только есть в хозяйстве. Старики все еще сидели за столом, но молодежь собралась в круг, и все ждали начала танцев. Как хорошо я понимаю их нетерпение.
Элизабет танцевала с управляющим мистера Дарси, а мистер Дарси с его достопочтенной супругой. Какого-то юношу друзья подтолкнули ко мне, и он спросил, не потанцую ли я с ним. Все вокруг одобрительно закричали, когда я приняла его приглашение. Мама, это такой красивый парень, и он стоит любого красного мундира, но, боже мой, как же от него пахло конюшней! Нам все аплодировали так, будто мы выступали на лондонской сцене. Лиззи, мисс Дарси и я раздавали подарки детям. Потом все кончилось. Для нас, я имею в виду.
Я должна вернуться в Пемберли опять, с вашего разрешения, летом. Сюда приедет множество гостей, так как мисс Дарси пора выходить в свет. Лиззи задумала замечательный бал. Как весело тогда я проведу здесь время! Мэри может приехать тоже. Какая разница, где ей отсиживаться во время танцев, в Пемберли или в Хартфордшире?
Пожалуйста, передайте мою благодарность папе за то, что он позволил мне пожить в Лондоне с Джейн и Бингли. Мне там понравится больше всего на свете.
Тетя Гардинер сказала, что мне не следует надеяться проводить много времени с Лиззи в Лондоне, поскольку она будет очень занята. Лиззи надо будет часто выезжать в высшее общество ее мужа. Тетя считает, что друзья мистера Дарси будут думать, что он сделал большую ошибку, женившись на ней, когда мог составить много лучшую партию, и что Лиззи придется упорно трудиться, чтобы исправить это мнение. Боже, какую ерунду она говорит! Я завидую тому, как Лиззи проведет время зимой.
Только подумайте! На знаменитый бал Двенадцатой ночи, о котором мы читаем в газетах каждый год, поедет Ваша собственная дочь, мама! От графини Рирдон пришло замечательное выгравированное приглашение для Лиззи и ее мужа. Помощница модистки прибыла из Лондона, чтобы снять с Лиззи мерки и показать ей некоторые эскизы. Лиззи выбрала золотистый шелк, золотые бусинки и кисточки, мне до смерти хочется такие же!
Вещи для нашей поездки в Лондон уже начали упаковывать. Нам надо прибыть вовремя, чтобы Лиззи еще успела на примерку. Она наденет изумруды. Я отчаянно хотела приложить камни к шелку, но, увы, они хранятся у банкира в Лондоне.
Надеюсь, Вы с папой здоровы. Я едва вспоминаю мою жизнь в Лонгборне. Не знаю, когда я увижу Вас снова. Но думаю, когда-нибудь все же увижу.
Ваша любящая дочь Китти.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
На второй день их пребывания в Лондоне Дарси все утро провел в карете, пока ливрейный лакей заносил их карточки его знакомым. В предыдущие сезоны он посылал на такой традиционный объезд только карету с лакеем, но его присутствие было обязательным для первого путешествия в свет карточек, с выгравированным на них именем «Миссис Дарси».
В каждый из отобранных домов лакей доставлял карточку. Дальше следовали соответствующие формальности. Если получатель оказывался в Лондоне, правила учтивости требовали прислать ответ на карточку уже на следующее утро и нанести визит в дом новобрачных.
Дарси сидел в карете, погруженный в тяжелые мысли. «Очень скоро станет ясно, кто из них ответит. — Его темные глаза потемнели еще больше. — Любой, кто оскорбит мою жену, не достоин моего внимания».
Вернувшись, он направился в музыкальную комнату, так как, проходя мимо двери, услышал пение Элизабет и Джорджианы. Тусклые лучи зимнего солнца, проникавшие сквозь высокие окна, освещали комнату. Джорджиана играла на фортепьяно и пела, ей тихонько подпевала Элизабет. При появлении брата девушка от неожиданности вздрогнула, широко раскрыла глаза и прекратила петь, хотя ее пальцы продолжали играть.
Элизабет же не пропустила ни ноты. Музыка продолжалась. Дарси сел так, чтобы видеть лицо жены. Элизабет пела легко и непринужденно. Слушатели всегда восхищались ее милым голосом с тех пор, как она шла еще совсем ребенком, — неповторимое обаяние ее манеры исполнения доставляло всем особое удовольствие. Она любила музыку и искренне делилась этой любовью с другими.
А теперь Элизабет пела для него, и он забыл свои тяжелые мысли, которые растворились в ее пении.
После ленча они просматривали список театральных постановок, когда лакей объявил о приходе миссис Фоксуэлл. В комнату вслед за слугой проворно вбежала дама. Коричневый шелк платья вздымался при каждом ее шаге.