И от вас, — простите ли вы мне это требование, — и от вас я, вам чужой, почти вовсе незнакомый, жду и надеюсь утешения. Некогда, милостивый государь, я пользовался вашею благосклонностию. И в последнее время, я знаю через кн. Вяземского и других ваших петербургских друзей, вы не раз отзывались обо мне с участием.

Проездом через Минхен вы известились, может быть, о моем несчастии, о моей потере…* И та, которой нет… сколько раз по возвращении своем из Петербурга и рассказывая мне про свою тамошнюю жизнь, упоминала она мне про вас…* Вот почему, не будучи ни суевером, ни сумасбродом, я от свидания с вами жду некоторого облегчения…

Есть ужасные годины в существовании человеческом… пережить все, чем мы жили — жили в продолжение целых двенадцати лет… Что обыкновеннее этой судьбы — и что ужаснее? Все пережить и все-таки жить… Есть слова, которые мы всю нашу жизнь употребляем, не понимая… и вдруг поймем… и в одном слове, как в провале, как в пропасти, все обрушится.

В несчастии сердце верит, т. е. понимает. И потому я не могу не верить, что свиданье с вами в эту минуту, самую горькую, самую нестерпимую минуту моей жизни, — не слепого случая милость. Вы недаром для меня перешли Альпы… Вы принесли с собою то, что после нее я более всего любил в мире: отечество и поэзию… Не вы ли сказали где-то: в жизни много прекрасного и кроме счастия*. В этом слове есть целая религия, целое откровение… но ужасно, несказанно ужасно для бедного человеческого сердца отречься навсегда от счастия. Простите. Вера моя не обманет меня. Я увижусь с вами… Ф. Тютчев

Turin. Ce 6/18 octobre 1838

Monsieur le Comte,

Sa Majest'e l’Empereur daignera-t-il me pardonner si j’ai diff'er'e jusqu’`a pr'esent `a lui offrir mes actions de gr^ace pour ses derniers bienfaits?..* Si en ce moment m^eme j’h'esite encore?.. Quel hommage `a offrir que celui d’une reconnaissance o`u il n’y a que du d'esespoir et des larmes de douleur?

Monsieur le Comte, j’ai tout perdu…* Les mots, je le sens, ne signifient rien… Mais enfin l’homme n’a que des mots pour dire qu’il se sent bless'e au coeur…

Et cependant le souvenir de ce dernier bienfait, de ce bienfait, tomb'e sur un lit de mort, me restera 'eternellement sacr'e… Ne s’adressait-il pas `a celle qui n’est plus? N’est-ce pas la nouvelle de ce bienfait qui lui a valu sa derni`ere joie, le dernier mouvement de la satisfaction terrestre qu’elle ait 'eprouv'e?..

Deux jours apr`es s’est d'eclar'ee la maladie qui a bris'e au milieu des plus atroces souffrances un des plus nobles coeurs que Dieu ait jamais faits.

Maintenant la voil`a soustraite `a jamais aux bienfaits comme aux douleurs de ce monde.

Mais `a c^ot'e de son cercueil il reste trois enfants en bas ^age… Il y a quelques mois leur m`ere, au prix des derni`eres forces qui lui restaient, a bien pu les porter `a travers la flamme et les arracher `a la mort. Mais cet effort a 'epuis'e sa vie. Elle est morte `a la peine… Ses enfants vivent, il est vrai, mais ils n’ont plus de m`ere, pour veiller sur leur enfance et pour prot'eger leur jeunesse…

Quant `a moi… Monsieur le Comte, quelque douleur ou quelque honte qu’il y ait dans cet aveu… je ne suis plus rien, je ne puis rien. L’'epreuve n’a pas 'et'e mesur'e aux forces… Je me sens 'ecras'e… Je peux bien pleurer sur ces malheureux enfants. Je ne peux pas les prot'eger.

Mais il y a Dieu et l’Empereur… C’est `a leur double Providence que je les confie… Que celui, qui, il y a quelques mois, a recueilli au sortir du naufrage la m`ere et les enfants, maintenant que leur m`ere les a abandonn'es ne retire pas sa main de dessus ces trois t^etes orphelines.

Je suis avec respect, Monsieur le Comte, de Votre Excellence le tr`es humble et tr`es ob'eissant serviteur

T. Tutchef

Турин. 6/18 октября 1838

Милостивый государь, граф Карл Васильевич,

Соизволит ли его величество государь император простить меня за то, что я доныне медлил принести ему изъявления моей благодарности за его последние благодеяния?..* Если даже и в эту минуту я все еще нахожусь в нерешительности?.. Какими словами высказать признательность, проникнутую лишь отчаянием и слезами скорби?

Милостивый государь, я все потерял…* Слова, я это чувствую, не значат ничего… Но ведь у человека нет иного средства выразить, сколь изранено его сердце.

И тем не менее память об этом последнем благодеянии, об этом благодеянии, осенившем ее смертный одр, останется для меня навсегда священной… Не было ли оно обращено к той, которой уже нет? Не известие ли об этом благодеянии принесло ей последнюю радость, последнее светлое чувство, которое ей дано было изведать на земле?..