— Вам не следовало пытаться связываться со мною, Джанет. Вы же знаете, насколько серьезно я болен. У меня прогрессирующее навязчивое состояние, спровоцированное принудительным образом извне. Мне еще никогда раньше не было так худо, как сейчас. Я очень сомневаюсь, смогу ли я вообще когда-либо играть публично. Слишком уж это для меня рискованно. Например, как я полагаю, вы обратили внимание на заметку в сегодняшней газете о рабочем кондитерской фабрики, угодившем в чан с затвердевающим шоколадом?

Так вот, это я сделал.

— Вы? Каким образом?

— Телекинетически. Совершенно, разумеется, непроизвольно. В настоящее время я ответственен за все психомоторные случаи, имеющие место по всему миру, — вот почему я и лег сюда, в этот госпиталь, чтобы пройти курс электрошокотерапии. Я верю в этот метод, несмотря на то, что он давно уже вышел из моды. Конечно, я ничего не имею против лекарственных средств. Но, когда от тебя исходит такой мерзкий запах, Джанет, то вряд ли какие-либо лекарства…

— Я не верю, — перебила его Джанет Раймер, что вам сопутствует такой мерзкий запах, как вы это себе вообразили, Ричард. Я знакома с вами много лет и не в состоянии себе этого представить. Во всяком случае это не настолько серьезная причина, чтобы прекратить вашу блестящую исполнительскую карьеру.

— Спасибо вам за вашу преданность моему таланту, — печально произнес Конгросян, — но вы так ничего и не поняли. Это совсем не то, что обычный физический запах. Это запах скорее нематериального свойства. Когда-нибудь я вышлю вам по почте литературу по данному вопросу, ну, хотя бы монографию Бинсвангнера или какого-нибудь другого психолога-экзистенциалиста. Только они по-настоящему понимали мои трудности, хотя и жили сто лет тому назад.

Очевидно, они были прекогами. Трагедия же заключается в том, что хотя Линковски, Куи и Бинсвангнер понимали меня, сейчас они ничем не могут мне помочь.

— Первая Леди, ведь она тоже преког, — заметила Джанет Раймер, предвидит ваше быстрое и счастливое выздоровление.

Безумие ее замечания привело его в ярость.

— Черт возьми, неужели до вас никак не может дойти, Джанет, что в настоящее время я весь во власти иллюзий и навязчивых представлений? Нет на всем белом свете более больного умственно человека! Невероятно даже то, что я вообще еще в состоянии общаться с вами. Это возможно только, благодаря моей колоссальной силе воли, которая пока еще не оставила меня до конца. Любой другой, оказавшись в таком состоянии, как я, давно бы уже дезинтегрировался как душевно, так и физически.

На какое— то время его охватило вполне оправданное чувство гордости за себя.

А ситуация в самом деле весьма примечательная. Очевидно, это реакция моего организма и моей психики на более серьезное функциональное расстройство, которое может до конца уничтожить для меня всякую возможность постижения, как говорят психиатры, моих «Умвельта», «Митвельта» и «Айгенвельта» — то есть, окружающей меня среды, событий, что происходят в непосредственной от меня близости и собственного внутреннего мира. Пока мне еще это удается.

— Ричард, — снова перебила его Джанет. — Мне очень жаль вас. Я очень сожалею о том, что ничем не могу вам помочь.

Она, кажется, едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Он четко слышал, как дрожал ее голос.

— Ну, будет, будет, — произнес Конгросян. — Кому там нужны мои «Умвельт», «Митвельт» и «Айгенвельт»? Успокойтесь, Джанет. Постарайтесь обуздать свои чувства. Что из того, что меня не станет, что от этого изменится? Все останется прежним, будто меня вообще никогда не существовало.

Впрочем, он сейчас сам не очень-то был в этом убежден. На этот раз все по-иному. И, очевидно, Джанет это почувствовала.

Однако, — продолжал он, — я полагаю, что вам и дальше придется искать повсюду таланты для Белого Дома. Вам придется забыть меня и заняться освоением совершенно новых сфер. Для чего тогда еще разведчик талантов, если как раз не для этого?

— Пожалуй, это так, — сказала Джанет.

Мой сын, подумал вдруг Конгросян. Возможно, он сможет заменить меня.

Что за нелепая мысль, тут же спохватился он и весь аж съежился, ужаснувшись, что позволил такой мысли зародиться в своем уме. Фактически это только лишний раз наглядно продемонстрировало, насколько тяжело он болен. Как будто кого-нибудь могли серьезно заинтересовать те жалкие звуки, которые издает Плавт… хотя, возможно, в более широком смысле, в более общем смысле, их можно было бы охарактеризовать во всяком случае как «этнические».

— Ваше нынешнее исчезновение из мира, — сказала Джанет Раймер, подлинная трагедия для всех нас. Ну что ж, как вы заметили, моя работа заключается в том, чтобы искать кого-то или что-то, с целью заполнить пустоту нашей жизни — хотя я понимаю в душе, что это невозможно. И все-таки я и дальше буду пытаться это делать. Спасибо вам, Ричард. Мне очень приятно, что вы согласились поговорить со мною, учитывая ваше состояние. Желаю вам хорошо отдохнуть.

— Единственное, на что я надеюсь, — это на то, что не заразил вас своим телесным зловонием.