Он палит наугад, истерически, что видно по хаотичной траектории сшибаемого с веток снега. Берёт значительно выше необходимого. Теперь уже он стремится больше защитить самого себя, нежели преследует ещё хоть какую-то другую осмысленную цель. Это даёт шанс. Айболит, тыкающий вслепую шприцем, аки шпагой, скорее убийца, чем Парацельс. Может «нарезать» ломтиками и своих.

Снова дожидаемся, пока на пару секунд стихнет крупнокалиберная оратория. За это время по истеричной суете, поднятой напуганным и ослеплённым воякой, мы вычислили его. И взмывшие немного вверх и вперёд уже снаряжённые самой Смертью гранаты накрывают его, как надо. Похоже, именно моя взрывается чуть выше, над ним.

Карпенко же бросил ниже и прямо перед мордой того «ворошиловца». Но именно по столь удачному стечению обстоятельств мы мгновенно превращаем того в хрипящий, кровоточащий изо всех новых отверстий и пор, фарш.

Визжа и пронзительно воя, осколки прорубают нехилую просеку в лесу, и тут же в место разрыва ударили стволы. С той стороны, кажется, именно Упырь, Хохол и Лондон. Попутно попадают ещё в кого-то. Крики, шум, счастливая суматоха! А в ответ, что говорится, это… тишина…

Только бы не нашёлся новый Матросов, не кинулся к замолчавшему пулемёту!

Я как накаркал… Со стороны наметённого снегом пригорка подрываются и что есть духу летят в сторону развороченного «гнезда» две стремительные серые тени.

Хлёстким бичом трещат два одиночных выстрела, и смерть нагло обрывает бег этих «последних героев». Так чётко и спокойно может сработать только Хохол. Хорошо всё-таки, пожалуй, что он на нашей стороне…

Тут же из сугробов начинают суетливо выбираться и разворачиваться в противоположном направлении остатки нападавших. Да их ещё десятка два, не меньше! Вот так собрались повечерять хлопцы, нечего сказать! Навались бы они сразу всем скопом…

Однако они сами, судя по всему, придерживаются иного мнения.

Отстреливаясь, бандиты пытаются задать отчаянного дёру по глубокому снегу. Я не удивлён, потому как не каждый выдержит грамотный натиск хорошо подготовленного ударного «кулака».

— Мне нужен хоть один живой! — страшно и зычно кричу я своим, что подстёгивает убегающих почище любого кнута. Мало радости слышать в спину, что тебя хотят ободрать живьём…

Отступление теперь превращается в неорганизованное бегство. Ударившие с четырёх стволов автоматы скашивают нескольких наиболее медленных, увязавших в непроторенных и не хоженых сугробах. Остальные куда прытче, и перепуганными куропатками летят над сугробами между окутанным изморозью можжевельником.

Ныряя за редкие деревья, некоторые наугад даже выпускают очередь — другую в сторону пробирающихся к ним моих. Кто-то там взмахивает руками и падает. На таком расстоянии мне не разглядеть, в кого именно они, падла, попали!

Стиснув от злости кулаки, встаю в рост, расстреливаю в лохмотья одну из удаляющихся спин. И перевожу ствол дальше.

…Ушло человек пять. Преследовать я строго запретил.

Отбежав, отступающие могли залечь и устроить преследователям форменную мясорубку. Жертва превратилась бы в охотника.

Когда выскочившие из насосной лесники по-шустрому организовали костёр, к нему мы и стали стаскивать своих…

На руках принесли и бережно положили около огня Юрия. Он мелко дрожал и изо всех сил цеплялся за остатки сознания, но все мы видели, что парень более не жилец. Хохол с потерянным видом сидел около него, словно изваяние. Окликнуть его в этот момент не представлялось возможным. Гриша полностью ушёл в себя.

Через десять минут отыскали в снегу раненого в бедро и руку Сабира. Он всё же не понял моего приказа и ломанулся вдогонку за уходящей бандой.

Когда на него наткнулись, он был без сознания. В нескольких метрах от него лежали ещё двое, — выпотрошенных в хлам и в десантном камуфляже. Нож одного из них так и торчал из предплечья дагестанца. Тесак же самого Сабира плотно засел в кадыке, под подбородком другого, успевшего всё-таки всадить Сабиру в бедро две, — по счастью, сквозные, — пули.

А ещё через минуту на поляну перед насосной мрачный, как туча, Чекун принёс на плече и коченеющего Бузину. Явно простреленная грудь, сломанная то ли нет, рука… Внимательно осматриваю его.

— Славик, дай быстро спирта! Разотрите его. Да сильнее, сильнее! Мужики, нагрейте воды и опустите ему ноги и кисти в горячую воду! Думаю, он выживет.

Живых среди подстреленных самыми последними «боевиков» не оказалось. При приближении моих уцелевший раненый попытался вяло отстреливаться, а затем в панике выстрелил себе прямо в лицо. Камикадзе хренов!

— Босс, там у лесников чуть не полдома трупов. — Круглов, чью всю правую половину лица украшала нехорошая рваная рана, присел рядом. Вынув фляжку, жадно глотает ледяную воду.