Если на земле ещё есть вариант посмотреть на звёзды, то можно что-то скумекать. Но это скорее исключение, чем правило. В современном обществе люди поголовно утратили способность разбираться не то что в звёздных картах, но и в стороне восхода Солнца. А ну, быстро скажите, — где оно восходит, куда садится, и по какую сторону рук от вас эти части свете в идеале расположения относительно оси Земли?

С какой стороны у деревьев на коре мох?

И как максимально быстро определить стороны света в летний или зимний полдень?!

А ну, марш в школу, неучи!!!

Вот то-то же…

А если стоит снежная полярная ночь, а зимнее солнце пустынь вообще вытворяет невесть что?

Но наиболее страшен в себе океан.

Его безбрежные просторы убивают большинство народу не акулами, не жаждой, поскольку сидящий по горло в воде её практически не испытывает.

И в ледяные воды, в которых врезают дупля минут через десять, без особой нужды обычный житель многоэтажки не лезет.

Океан губит безнадёжностью и отчаянием. Той, что произрастает из невозможности понять, куда же плыть…

Поэтому мне, оказавшись в такой ситуации, требовалось определиться точнее. То ли просто заплыть невесть куда, находясь под землёю на глубине около двухсот двадцати метров, то ли грести осмысленно.

К какой-то цели, а не просто освежаясь в этой чудной на вкус и прозрачность воде.

Так что я, вынырнув обратно, попытался представить себе общую картину бункера.

Составить схему, так сказать. Получалось немного путано, с определёнными пробелами, но в общих чертах я стал иметь представление, что и где. По памяти, по собачьему наитию.

Вообще не пойму как, но я определил, куда мне плыть. Просто выбрал направление, да и дело с концом.

Скорее, это было отчаянное решение, продиктованное больше самой необходимостью искать, чем просто сидеть, ожидая подарков судьбы или пули в голову.

Решив единожды, по какой обочине двигаться, дважды не перебегают дорогу.

…Вода завораживает. Тянет в себя самоё, как только привыкаешь к её бесконечности и глубине.

Если б я был экипирован как следует, не удержался бы, чтоб не занырнуть поглубже. Хотя что тут разглядывать? В таких подземных «водоёмах» нет буйства той жизни, что просто кипит в "открытых".

Чахлые микроскопические водоросли и микроорганизмы, усеивающие донные камни и стены подземных природных резервуаров — вот и всё «богатство» жизни. Нет тебе ни рыб, ни зарослей травы, ни других животных "составляющих".

Но темнота глубин пещерных озёр действительно гипнотизирует.

Правда, мне, барахтающемуся под этими сводами, как котёнку в бассейне, лишь ненадолго окунающим лицо в воду для того, чтобы хоть немного рассмотреть, что же подо мною, было не до наблюдений за красотами.

Со всех сторон меня пока окружала тёмная вода. И если б не мертвенно-зелёный «свет», которым струилось изображение в линзах «визора», я б давно вдребезги расколотил башку и захлебнулся, не проплыв и ста метров.

Человеку с более слабыми нервами уже б казалось, что его вот-вот схватит за ноги и утянет в глубину какое-нибудь особое чудище, практикующее жизнь именно в таких вот местах, и питающееся раз в пять тысяч лет, когда вот именно такой вот дурень свалится по пьяни в такое вот место.

Кстати, я ж и говорю — очень многие тонут именно по этой причине, — всеохватывающего страха.

…Мне удавалось продвигаться крайне малыми темпами, потому как мой «спаситель», держащий меня на воде, требовал к себе постоянного внимания.

Баул постоянно разворачивало, крутило и таскало из стороны в сторону. Если под этими сводами было достаточно пространства, я лёг бы на него, как на матрац, и начал бы молотить ногами, бултыхая потихоньку вперёд.

Так нет, — вода примыкала к «потолку» почти вплотную, оставляя лишь малое пространство, достаточное лишь для того, чтобы высунуть под него именно нос. А во многих местах и вообще, — он просто свисал так, что под него приходилось подныривать.

Пока мне удавалось обходиться без задействования катализатора, сберегая его на самый крайний случай.

Кислорода, вырабатываемого им, хватило бы мне минут на семь. А кто может мне сказать, что там, впереди?

Так я «плыл», если можно назвать плаванием бесконечное пускание пузырей и непрестанное отфыркивание, сочетаемое с паралитичным дёрганьем трёх конечностей, имеющих целью продвинуть меня вперёд на очередные полметра. Четвёртой я пытался контролировать «багаж». Ни фига ж себе "круиз"!