— Так, — сказал он. — Так-так. Сейчас мы, значит, найдем чернила…

Странный шум привлек его внимание. Малянов обернулся: мальчик аккуратно заливал невесть откуда взявшимися чернилами маляновский контур. Делал он это сосредоточенно и в некотором роде виртуозно, одной рукой выливая из пузырька содержимое, а другой — размазывая чернила по листу.

Малянов пискнул и твердыми шагами пошел к противному шалуну, но тот, быстро сообразив, в чем тут дело, показал Малянову уже вымазанный синими чернилами язык и ловко юркнул под стол. Малянов зарычал, рванулся за мальчишкой, перелетел через стул и грохнулся на пол…

Мальчик, оказавшийся у тахты, торжествующе фырчал, визжал, свистел, плевал и улюлюкал, шлепая грязными ладошками по обоям, отчего на стенах, естественно, образовывались жирные чернильные пятна, изображающие его маленькие пятерни…

— Дядька дурень! Дядька дурень! Бегемотик! Бегемотик! Ляля-ля! — Мальчишка начал прыгать на одной ноге, показывая Малянову рожки и корча самые разнообразные физиономии.

— Бегемотик, бегемот, у тебя болит живот! Дядька дурень, дядька дуб, из какашек любит суп! Бе-бе-бе! Бе-е-е-е!

Малянов с трудом встал, отряхнулся, сел на стул у письменного стола и вяло попросил:

— Прекрати. Кому говорят, прекрати… Иди умойся! Слышишь! Да посмотри на свои руки, чучело!

Мальчик вдруг перестал бесноваться и повертел руками, разглядывая ладошки. Лицо его приобрело растерянное выражение, он зашмыгал носом и горько разрыдался, расставив в стороны руки и растопырив пальцы… Под мальчиком образовалась лужица…

Разорвав руками неподатливый сатин, Малянов достал наконец из трусов резинку, вытащил ее, сужая, таким образом, трусы в поясе, и завязал резинку узлом. Оглядел свою работу и вышел из детской в прихожую. Из ванной доносились слабые всхлипывания. Мальчишка стоял в ванной без штанов и исподлобья смотрел на Малянова.

— Давай ногу, — сказал Малянов, присаживаясь и помогая мальчику надеть трусы. — Другую. Вот и в норме. А ты расстраиваешься…

Открыв смеситель, Малянов выдоил из крана несколько капель, которые с мягким бульканьем упали в порыжевшую от долгого стояния воду, которой была наполнена ванна. Смеситель затрясся, зарычали трубы, кран начал чихать грязно-бурой смесью, от которой в ванне стали расходиться масляные пятна. Малянов поспешил закрыть смеситель, вытащил из-под раковины полиэтиленовый тазик и, зачерпнув воды, водрузил тазик на облупленную табуретку.

— Давай руки, — сказал Малянов.

— Нет, — твердо сказал мальчик, пряча ладони за спиной, — Не буду в тазу, хочу водопровод.

— Кран испорчен, видишь? Воды нет, — терпеливо объяснил Малянов. — Давай руки!

— Не дам!

— Как хочешь, — сказал Малянов и пошел из ванной.

— Руки! — заорал мальчик. — Руки мыть! Хочу руки мыть! — Он навалился на таз…

Вода окатила мальчишку с ног до головы и ухнулась на пол. Мальчишка завизжал, пнул тазик и ухватил Малянова за брюки, оставляя на светлой материи синие чернильные следы. Малянов изловчился и ухватил мальчишку поперек спины. Адский вой оскорбленного в лучших чувствах младенца заставил Малянова отвернуть голову в сторону. Мальчик сучил ногами и несколько раз укусил своего обидчика.

Малянов выволок беснующееся чадо в прихожую, забросил в комнату и закрыл дверь на швабру. Мальчишка затих. Малянов повернулся к входной двери и начал открывать замок. Замок, как и следовало ожидать, не поддавался. Малянов рванул дверь на себя, потом толкнул, рванул еще раз.

— Дядя! Дяденька! — крикнул мальчик из комнаты — Открой! Мне страшно! Тут кто-то ходит! Я боюсь!

Малянов бросил неподатливую дверь и вошел в комнату. Перемазанный чернилами мальчик стоял у окна в громадных маляновских трусах со свисающей до полу резинкой и округлившимися от ужаса глазами смотрел в противоположный угол. Там на стене качалось бесформенное черное пятно, похожее на тень, но только значительно более плотное… Малянов поморгал, и странная тень пропала. Мальчик сел на корточки и тихо заплакал.

— Так! — сказал Малянов преувеличенно громко. — Так. — Он потер руки. — Значит, так.

Он подошел к телефону и стал набирать номер. На последней цифре его палец задержался. Малянов взглянул на мальчика. Тот плакал и исподлобья наблюдал за Маляновым.

— Ну что? — спросил Малянов. — Звонить разрешишь? Мальчик встал, растопырив чернильные руки и, заливаясь слезами, заковылял в прихожую…

Малянов вытер ладонью вспотевшее лицо, зажмурился, крякнул и начал набирать номер заново.

— Вечеровский? Ты? Слушай, Фил, у меня к тебе дело…

Провалившись в глубокое ушастое кресло, Малянов равнодушно созерцал хоромы, в которых в данный момент пребывал…

Большая, если не сказать гигантская, комната была средоточием комфорта и благополучия. Изящная люстра мелкого хрусталя, строгая финская стенка, блеклый вьетнамский ковер изумительной ручной работы, круглый светящийся аквариум с сонмом величественных скалярий, кое-какой антиквариат, ультрасовременная ХАЙ-ФАЙ-звукоаппаратура, тугие пачки пластинок, блоки компакт-кассет — все говорило об определенном вкусе и полном отсутствии финансовых затруднений…