— Спасибо! — благодарно прохрипел старец. — Хотя, возможно, мы еще пожалеем, что остались в живых!

— Как зовут-то тебя, старче? — полюбопытствовал Никита.

— Алатаном, — пытаясь перекричать гул, ответил старик.

— Как? Алатан? — переспросил Кожемяка.

Старик утвердительно кивнул. Удары неведомого молотобойца набирали силу: земля уже не подрагивала: она ходила ходуном и возмущенно гудела. Никита поднялся на ноги и, с трудом удерживая равновесие, изумленно присвистнул:

— Эко разошелся!

— Это хромой Гефест, титан, который научил людей ковать железо, — пояснил кощунник, — его еще называют Вулканом. Для его горна подходит лишь неистовый жар пекла, поэтому он и забрался глубоко под землю.

— К тому же и меха качать не нужно! — поддержал старика Кожемяка, знакомый с работой кузнеца не по наслышке. — Хорошо устроился!

Неожиданно громыхнуло так сильно, что заложило уши. Земля взбрыкнула, Никита не удержался и рухнул на колени. Пыльная твердь обиженно взвыла и лопнула. Трещина полыхнула огнем и начала стремительно разрастаться. Игвальду не повезло: он оказался на самом краю огненного провала. Никита кинулся к так и не пришедшему в сознание парню, но ту над разломом неожиданно взвились языки пламени, волосы на голове Кожемяки затрещали от жара. Он отпрянул, и этот миг стоил Ингвальду жизни: очередное сотрясение земли столкнуло его бесчувственное тело в пропасть. Никита с криком кинулся вслед за ускользающим телом.

— Стой! — закричал Морозко, повисая у друга на плечах. — Сгинешь!

Трещина получила кровавую жертву, и ее края стали резко сближаться. Гулко стукнув друг о друга, они мгновенно срослись, не оставив даже следа. Морозко с облегчением выдохнул и отпустил друга.

— Нет! — продолжал бесноваться Кожемяка, освободившись от крепких объятий Морозки. — Я мог бы ему помочь! Мог бы!

— Остынь, парень! — посоветовал старик.

Кожемяка сел на землю и схватил голову руками.

— Доколе, доколе это будет продолжаться? — горестно воскликнул он.

— До тех пор, пока мы не станем частью этого мира! — усмехнулся старец. — А там воды Леты заставят тебя забыть обо всем!

— Нет уж, — возмутился Никита, к нему постепенно возвращалась уверенность в своих силах, — нам еще предстоит много дел сделать… Давайте выбираться отсюда!

Волхв почесал затылок.

— Легко сказать — выбираться! Ты знаешь слова, выбитые над любым входом в Нифльхейм?

Никита отрицательно качнул головой:

— Не-а, ехали быстро, прочитать не успел!

— Входящие, оставьте упованья, — пропел старик. — Нет отсюда возврата!

— Ну-ну, посмотрим! — хорохорился Никита. — То ж для навьев писано! А мы — живые! Еще поборемся! Только где здесь выход? В какую сторону двигать будем?

— Выходов отсюда много, только удастся ли выбраться? — с сомнением протянул старик. — А, — махнул он рукой, — была, не была! Кто рискует — тому боги помогают! Нам нужно наверх, а вон там виднеются горы. К ним и пойдем.

Равнина тянулась бесконечно долго. Горы, к которым так стремились путники, ближе не стали, казалось, они убегают от утомленных путешественников все дальше и дальше. Пыль, оказавшаяся обычной золой, першила в горле, заставляла слезиться глаза. Путников мучила жажда, но на их пути не было ни единого ручейка с обычной водой.

— Возможно, воды здесь просто нет! — подумал Морозко.

— Здесь должна быть вода! — прохрипел старик, словно сумел услышать мысли парня.

Он указал на чахлый кустарник, и Морозко понял его без слов. Ведь если бы воды не было — кустарник давно бы засох.

— Никита, — охрипшим голосом позвал друга Морозко, — дай меч!

Кожемяка закашлялся и сплюнул на землю серый ком слизи.

— Зачем?

— Выкопаем ямку у корней! Может, — он облизнул потрескавшиеся губы, — найдем немного воды!

— А чего ты своим посохом не роешь? — обиженно спросил он парня.

Морозко ковырнул окованным концом посоха твердую землю:

— Не берет!

Никита с сожалением скинул перевязь с плеч, использовать меч для рытья земли казалось ему кощунством. Но и умирать от жажды ему не хотелось. Морозко долбил спекшуюся землю, пока хватало сил. Затем уставшего друга сменил Никита. Наконец им удалось пробить оплавленную каменную корку, земля под ней была мягкой и влажной. Никита зачерпнул грязь рукой, растер в пальцах.

— Это тоже зола! — удивленно воскликнул он.

— Мы в пекле, — напомнил ему старец. — Время от времени здесь бывает очень жарко!

Никита согласно кивнул, с надеждой посматривая на ямку: на дне медленно скапливалась мутная вода.

— А не отравимся? — засомневался вдруг Никита.

— Если отравимся, то не умрем от жажды, если умрем от жажды, то не отравимся! — с умным видом ответил волхв.

— Тоже мне, прорицатель! — сказал Никита, осторожно пробуя воду кончиком языка. — На вкус — обычная вода. Как из лужи. Вы не пейте, подождите, — предложил он, делая несколько мелких глотков, — если со мной ничего не случится — пить можно.