— Это невозможно!

Назвав себя и цель своей миссии, медик стал настаивать наличной встрече с офицером, отвечающим за гостиницу. Тогда унтер-офицер снял трубку старомодного настенного телефона и стал в нее кричать. Положив резким движением трубку на рычаг, он сказал лейтенанту:

— Синьор, если вы немедленно отсюда не уберетесь, я буду вынужден вас арестовать.

Возвратившись в Рим, он доложил обо всем Штуденту. Тот задумчиво кивнул, затем улыбнулся и отпустил медика. Вне всякого сомнения, дуче держали в заключении в этом горном лесном массиве. Но ведь его опять могут куда-либо перевести. Никаких планов по спасению дуче пока не было, но имелось ли у него достаточно оснований для того, чтобы дать, как говорится, зеленый свет?

Когда «фольксваген» подъезжал к площади Виминале, такой же вопрос стоял и перед Радлем и Капплером. В этот момент они заметили группу офицеров перед зданием министерства внутренних дел. В их окружении находился мужчина средних лет со щеткой усиков над верхней губой, в гражданской одежде.

— Это же ведь генерал Солети, один из начальников карабинеров, — узнал его Капплер.

— А почему бы его не спросить, где находится Муссолини, — подал мысль Радль.

И Капплер решил пойти на блеф. Остановив машину около Солети, он дерзко спросил того:

— А где сейчас Муссолини?

— Я не знаю, — ответил Солети.

На губах Капплера появилась скептическая улыбка, и он сказал, не спуская глаз с генерала:

— Вы лжете.

Наступила небольшая неловкая пауза, и Солети через несколько мгновений произнес:

— Хорошо. Я знаю, где он был вчера, поскольку посылал продукты в гостиницу «Императоре».

Не сказав ни слова, Капплер сел в автомашину. Как только они немного отъехали, Радль промолвил:

— Я бы взял этого генерала в Гран-Сассо, но только в форме.

Было уже поздно, когда лейтенант Элимар Майер-Венер вошел в комнату для инструктажа. В воскресенье 12 сентября с опозданием почти на пять часов — в одиннадцать вечера — в Пратика-ди-Маре приземлились первые буксируемые планеры «Хе-126», затребованные из Марселя. Установив на стоянке свой планер, молодой пилот поспешил на инструктаж к генералу Штуденту. Сев молча на свободное место, Венер услышал к великому своему удивлению слова генерала:

— Еще раз подчеркиваю, что мы вынуждены проводить эту операцию на основе не проверенных точно данных. Последняя информация о Гран-Сассо имеет полунедельную давность…

В комнате находилось тридцать шесть человек — пилоты самолетов-буксировщиков, пилоты планеров, десантники, — слушавших генерала молча. С возрастающим волнением Венер вникал в то, что говорил Штудент:

— Совсем неясно, там ли находится Муссолини в настоящее время…

«Каким же образом Муссолини попал в такое положение?» — думал Венер. А ведь их первый парашютно-десантный полк должен был быть направлен в Салерно для участия в боях с американцами. Несколько уточнений шепотом, и только что прибывший летчик был в курсе дел. Им предстояло участие в одной из рискованных операций войны. В 12.30 пополудни двенадцать планеров «Хе-126» будут отбуксированы самолетами «ДФС-230». На каждом планере должны находиться десять десантников и эсэсовцев Скорцени. Через час полета на высоте 1200 метров над Гран-Сассо планеры опорожнятся, и 108 человек будут предоставлены сами себе. Как-то их встретят суровые горы и охрана Муссолини?

Голос Штудента звучал хотя и на высоких нотах, но по-отечески.

— Не нервничайте понапрасну — эта операция будет протекать, как маневры мирного времени… Все будет столь неожиданно, что итальянцы, скорее всего, даже не успеют выстрелить. Вам следует только сконцентрироваться, чтобы благополучно приземлиться в нужном месте…

Стоя у настенной карты, генерал наблюдал, как пилоты обменялись взглядами. Сам бывший планерист, потерпевший аварию в 1920 году, он знал, что они сейчас чувствовали. Перед ним стояла дилемма. Нападение на станцию фуникулера в долине отпадало, так как карабинеры тут же вывели бы из строя подвесную дорогу. Авиационная разведка показала, что и о десантировании не могло быть и речи, так как воздушные потоки отнесли бы большинство парашютистов в ужасные горные расщелины. Погодные условия ограничивали и применение планеров: технические эксперты предсказывали до восьмидесяти процентов потерь.

Слово взял офицер разведки Штудента — капитан Герхард Ланггут. В соответствии с запретом Гитлера на ведение разведки в Италии, до 8 сентября, дня вступления в силу перемирия, не было сделано никаких аэрофотосъемок района Гран-Сассо. В последующие же дни Ланггут и Скорцени провели два облета местности на «Хе-111». Во время первого угол съемки оказался неудачным, да и высота была довольно большой — около 1500 метров. Результаты второго погибли вместе с лабораторией во время бомбардировки союзниками штаб-квартиры Кессельринга в Фраскати. Экспертам, однако, удалось изготовить несколько грязный отпечаток размерами 20 х 20 сантиметров, который и был показан пилотам.

Приглядевшись повнимательнее, Венер понял, что местность там весьма сложная. В левом углу — грязное пятно, по всей видимости, гостиница, белая железобетонная терраса которой, выходящая на юг, оканчивается фуникулером. Все остальное представляло собой лунный ландшафт с нерезкими контурами, прорезаемый белыми потоками воды, текущей в самых разных направлениях. Только к западу просматривался небольшой участок предположительно гудронированной дороги, на которую и можно было бы совершить посадку.