Шрифт:
– А теперь, деточка, твоя очередь правду рассказывать, – сказал Сидя.
Глава 14
– Вашу квартиру нельзя назвать абсолютно безопасной, – заметила я, закончив повествование. – Черный ход вы не закрываете, парадную дверь тоже, а теперь еще и тайный тоннель обнаружился.
– Ты не права, деточка, – возразил Сидя.
– В чем же?
Исидор растерялся.
– Сюда никто со злым умыслом не войдет.
– Почему? Что помешает вору?
– У нас все на местах!
Я посмотрела на Исидора.
– Вы ежедневно проверяете безделушки?
– Ну... нет, конечно. Но они все в наличии, – нелогично заявил профессор.
– В квартире огромное количество вещей! – заметила я, когда мы вернулись назад. – Можно утаскивать потихоньку, и никто не обратит внимания. Лампочки тусклые, а днем яркий свет не пропускают грязные стекла и полузакрытые гардины. Возьмем хотя бы библиотеку! Там на полке статуэтка – она, похоже, золотая?
– Да-да, – подтвердил Сидя, – премия за конкурс в Вене, на подставке написано, где и когда состоялось вручение.
– А вон та непонятная штука?
– Древняя статуэтка из Японии, мне ее ректор Токийского университета преподнес, раритетная вещь.
– Три замечательные гравюры в простенке между книжными шкафами...
– Привезены из Парижа, Олечке в подарок, датируются восемнадцатым веком, – тут же сообщил Сидя.
– Серебряный сервиз на столике...
– Презент от общества математиков Великобритании к моему юбилею.
– Исидор, все вышеперечисленное имеет огромную ценность!
– Деточка, мне неважна материальная составляющая, главное – память.
– Но для кого-то основным аспектом являются деньги, которые он может выручить за золото, серебро или картину! Пожалуйста, Сидя, посмотрите, не пропало ли чего?
Профессор начал ходить по кабинету, бормоча под нос.
– Вроде нет потерь, хотя о мелочах я мог и забыть. Самое ценное, мои рукописи, лежат в кабинете, они не тронуты. Пустых мест на полках нет, все в порядке. Деточка, поймите, никто сюда не полезет, вокруг приличные люди, в наших домах до сих пор живут исключительно свои, ученые и члены их семей. Жилплощадь принадлежит НИИ, в котором мы служим, ни продать, ни обменять квартиры невозможно. Как это ни странно, но наш околоток, несмотря на разбушевавшийся капитализм, сохранил свою целостность.
Я с восхищением смотрела на Исидора. Надо же, дожить до преклонных лет и сохранить веру в людей! Согласитесь, это явление нечастое. Профессору даже в голову не приходит, что у его престарелых коллег есть дети, внуки, правнуки. Вряд ли все молодые люди идеально воспитаны, среди них может попасться и воришка. Нельзя в наше время жить с распахнутыми дверями.
– И пойми, про подземный ход никто не знает! – ворчал Исидор.
– Олимпиада, ваша жена Оля, – стала я перечислять людей.
– Они умерли.
– Матвей...
– Он никогда не проговорится. Мотя умеет держать язык за зубами!
– А те люди, которые сюда приходили? Разные диссиденты... Они ведь в курсе?
Исидор заморгал.
– Деточка, последний гость вылезал из книжных полок году этак в... восемьдесят шестом. Потом полицейское государство развалилось и надобность скрываться пропала.
– Павел знает о тайном ходе?
– Нет, нет.
– Неужели ваша дочь ему не рассказала?
– Ксюша?
– Да.
– Вообще-то, она не моя дочь.
Я потрясла головой.
– Погодите! Брыкин пришел жить к вам в семью. Когда Ксения утонула, он остался с вами, так как не захотел покидать отца умершей супруги.
– Все верно. Но я не родной отец Ксюши, у нас с Олей не могло быть детей. Вот у Моти есть дочь, Галина, они с Ксенией в детстве дружили.
– Так откуда взялась Ксюша?
Исидор вздохнул.
– Давно все покойники, секрета нет. У Олимпиады была непутевая дочь, она родила без мужа, бросила младенца и исчезла. Липа девочку сюда принесла, а мы с Олечкой ее удочерили. Правды от ребенка не скрыли, но особо не болтали, хотя свои, конечно, все знали. Олечка-то беременной не ходила.
– А Павел в курсе?
Сидя кивнул.
– Конечно. Ксюша меня за родного отца считала, а Олечку мамой звала, других родителей у нее не было. Ой, веревочки!
– Что? – вздрогнула я.
– Из библиотеки пропали веревочки!
– Вот видите! – подскочила я. – Значит, все же вор был!
– Деточка, это просто бечевки. Никому не нужная вещь, стояли тут в память об Оле.
– Стояли? Они были из золота?
Исидор тихо засмеялся.
– Конечно, нет. Обычный шпагат.
– Он не может принять вертикальное положение!