Это же была картинка! Правда, – помогите", – просил юноша.

Но я отказал. Одно дело, грудь на грудь идти, и другое – из-за спины. И среди кого? Рабочих, отуманенных блестящей, как мыльный шар, фантазией… "Нет, – говорил я, – право, невинной крови не надо. Вот, подойдут горожане с духовенством, и это, поверьте, окажется сильнее, чем "Авроры" с их стороны и вылазки такого сорта, как вы предлагаете, с нашей. Оставьте честь метаний бомбы из-за угла господам Савинковым", – урезонивал я горящего жаждою боя прапорщика.

– "Вы правы; я не подумал с этой точки зрения", – согласился со мною юноша.

За беседой мы незаметно достигли поворота корридора в первом этаже к выходу под аркой, где нам снова попалось двое юнкеров и какой-то дворцовый служитель, стоявший прислонившись к стенке и беззаботно курящий махорку, напомнившую мне, что я давно не курил. Я остановился и попросил у него папиросу. Он охотно исполнил мою просьбу, но от денег отказался. Я закурил и пошел дальше, за поворот.

– "Господин поручик", – вдруг остановил меня один из двух юнкеров, попавшихся навстречу до поворота.

"Господин поручик, этот человек, у которого вы брали папиросу, кажется большевик. У него под тулупом болтаются гранаты. Мы давно за ним следим. Он кого-то здесь ждет", – доложил юнкер свои соображения о здоровеннейшего роста субъекте, принятом мною за дворцового служителя.

"Так, отлично! Будьте внимательны! Я сейчас проверю", – поворачиваясь обратно, приказал я юнкерам.

"Послушайте, скажите, что вы здесь делаете?" – подходя почти вплотную, задал я прямо вопрос человеку в тулупе и валенках. И не давая возможности произнести что-либо в ответ, я быстро оборвал крючок воротника и задернул его на плечи, связав, таким образом, свободу действий рук.

Эффект был ошеломляющий, как для него, так и для меня: На раскрытых плечах лежали солдатские погоны Семеновского полка, а за поясом торчало два револьвера и висело несколько гранат.

Мгновение – и мой револьвер у его носа, а штыки винтовок юнкеров прижались к животу и груди. И он стоял, не шелохнувшись, выпуча глаза и сдерживая дыхание. Прапорщик вмиг снял с него его украшения и вытащил из карманов кучу обойм и кошелек, в котором оказалась расписка в получении от товарища Сидора Евдокимова пакета за N 17 от 25 октября из Зимнего Дворца, от товарища N.

Печати не было. Подпись была, но не разборчива. Эту записку я спрятал в полевую книжку, а револьверы, патроны и гранаты предоставил в распоряжение юнкеров и принялся за допрос. Но ни угрозы, ни обещания свободы не действовали. И он, притворяясь дурачком, рассказывал сказку, что кошелек он нашел во дворе, что он неграмотный, и что он и не солдат вовсе, а так святым духом оказался в форме. Слушая галиматью, какую он нес, прапорщик бесился и все хотел его пристрелить. Но я решил иначе и приказал юнкерам отвести его наверх и сдать внутреннему караулу 2-го этажа. Прапорщик тоже пошел с ними.

"Надо быть осторожнее", – начала строить выводы мысль, когда оставшись один, продолжал идти к комендантской, как в корридоре из другого, параллельного первому, из которого я только что вышел, с шумом показались юнкера-ораниенбаумцы. Я остановился и, подождав, чтобы их больше накопилось, передал им весть о шествии горожан ко Дворцу. И то, как они приняли это, подсказало мне, что они выходили в корридор для полного выхода из Дворца.

Теперь же настроение вновь переломилось, и они снова загалдели о возвращении обратно к своим постам. В это же время откуда-то выскочил офицер их Школы, и дело водворения порядка опять пошло на лад. Тут же попался мне на глаза один из юнкеров связи нашей Школы, которого я и послал на баррикады передать новость капитану Галиевскому. "Медлить нельзя", между тем, говорил я себе.

"Скорее находи Коменданта Обороны и проси направить свободных офицеров к юнкерам. Иначе приход отцов города будет впустую. Затем из юнкеров необходимо устроить заставы на подступах к Белому Залу, а то бесконечные корридоры никем не охраняются, и они свободно, через какие-нибудь ходы, вроде Зимней Канавки, просочатся и затопят Дворец своею численностью, а не победой оружия. Боже, как мне это раньше не пришло в голову", – едва плетясь к комендантской, казнился я. "О, где бы выпить воды и оправиться", – и у меня в глазах запрыгал стакан чаю, замеченный мною на столе в кабинете заседания Временного Правительства. "Дурак, почему не попросил, объяснив причины жажды".

"Ты этим бы даже подбодрил их. Они увидали бы, что есть люди, которые твердо стоят на своему посту служения долгу. Да, держи карман шире, – просто решили бы, что выскочка", – зло рассмеявшись, вошел я в достигнутую мною комендантскую. "Что они там делают", нечаянно оборачиваясь на пороге вправо и замечая группу юнкеров и офицеров, заинтересовался я над необычайностью их поз. "А, пускай делают, что хотят", – и я окончательно вошел в комнату. В ней я застал лишь нескольких юнкеров и верзилу вольноопределяющегося, удивительно напомнившего мне одного знакомого, и картины из родной Малороссии поплыли передо глазами, я зашатался и, если бы он не подхватил меня, то я бы грохнулся на пол.