Розанов и еврейский вопрос

«Всю жизнь Розанова мучили евреи. Всю жизнь он ходил вокруг — да около них как завороженный, прилипал к ним — отлипал от них, притягивался — отталкивался», — писала в мемуарах Гиппиус.

В 2000 году в нашей стране была издана книга под названием — «Василий Розанов и Евреи», её авторы — Ефим Курганов и Генриета Монди. Можно предположить, что данную книгу писали в 1997–1999 гг., то есть в расцвет в нашей стране Березовских, Гусинских, Фридманов и иже с ними. То есть экономический захват необходимо было подкрепить ещё и идеологическим.

Авторы этой книги, объяснили читателям, что великие русские философы — Соловьёв, Бердяев и Флоренский вовсе не великие философы, а — фашисты. А вот единственный великий философ в России — это Василий Розанов. А вот за что Розанову такие почести станет ясно, если процитировать несколько отрывков из этой книги.

Генриетта Монди: «Розанов оказался не то чтобы дальновидней и прозорливей Вл.Соловьёва и его школы, — он оказался как мыслитель честнее. Он нашёл в себе силы признать, что полумеры бессмысленны, что нужно или отбрасывать условности и открыто признавать собственное варварство, или нужно уживаться с народом Израиля и учиться у него великому искусству национального самосохранения, что сам Розанов и делал.

Да, порой он начинал бунтовать, как бы отказываясь от положения вечного ученика. Но исступление проходило, и возвращалось ясное понимание того, что всякая попытка низвергнуть Израиль в бездну означает для русского человека только решительный откат к дикости, к полному озверению».

Ефим Курганов: «Отрицать избранность еврейского народа, считать её временной, преходящей — ересь, ведь бог избранность эту не отменил… И христианство было для мыслителя (Розанова) не что иное, как замутнённый источник».

Е. Курганов: «Глупо и бессмысленно тягаться с народом, избранным к особому служению

(к управлению другими народами) самим Богом, — решил Розанов. — Не об этом надо думать, не заноситься в гордыне…»,

«Никто не захотел понять, что Розанов не осуждал, а восхищался (евреями) и завидовал. Суть его позиции можно выразить буквально в нескольких словах: нам бы так».

Как Розанов к этому пришёл? Стоит прочитать его признание — Розанов:

«В 1895–6 году я определённо помню, что у меня не было тем. Музыка (в душе) есть, а пищи на зубы не было. Печь пламенеет, но ничего в ней не варится. Тут моя семейная история и вообще отношения к» другу» и сыграли роль. Пробуждение внимания к юдаизму, интерес к язычеству, критика христианства — всё выросло из одной боли, всё выросло из одной точки. Литературное и личное до такой степени слилось, что не было «литературы», а было «моё дело»… Личное перелилось в универсальное».

На самом деле интерес к вышеперечисленному у Розанова проявился не в сорокалетнем возрасте, а по его признанию гораздо раньше — «отроду», — Розанов:

«Отроду я никогда не любил читать Евангелие. Не влекло. Напротив, Ветхим Заветом я не мог насытиться…»,

«Я вам дам совет изучить хоть поверхностно, еврейское учение именуемое: Талмуд, и тогда узнаете еврея, всего, как он есть, в действительности… Узнав это, и узнаешь сразу всю жизнь еврея с самой колыбели до могилы»,

«Только болваны — всемирные историки не догадываются, что без «жидка» гаснет всемирная история».

Розанов писал Гершензону — «Что касается евреев, то, не думая ничего о немцах, французах и англичанах, питая почти гадливость к «полячишкам», я как-то и почему-то «жида в пейсах» и физиологически (почти половым образом — Роз.) и художественно люблю и, втайне в обществе всегда за ними подглядываю и любуюсь… Мне все евреи и еврейки инстинктивно милы».

Понятие Родины, русских, патриотизма у Розанова то же было своеобразным. Розанов:

«У нас нет совсем мечты своей родины. И на голом месте выросла космополитическая мечтательность. У греков есть она. Была у римлян. У евреев есть. У французов — «chere France», у англичан — «Старая Англия». У немцев — «наш старый Фриц». Только у прошедшего русскую гимназию и университет — «проклятая Россия», «Чувство Родины должно быть великим горячим молчанием».

Александр Николюкин: «Молодой Розанов мучительно искал своё призвание. Как-то ещё до поступления в гимназию, открыв какую-то книжку у брата, он прочёл, что «в Индии были две великие поэмы: Магабарата и Рамайана. Он долго стоял («трясясь») перед открытой книжкой со слезами в душе:

«Ничего в России нет, — нет вот такой Рамайаны и Магабараты… Ничего нет… Бездарный, слабый народ. Не великий духовно и умственно».

Соответственно, естественно выглядит у Розанова и критика славянофильства в работе под характерным названием — «Поминки по славянофильстве и славянофилах» (1904 г.) —

«Всё вообще славянофильство похоже на прекрасно сервированный стол, но в котором забыли посолить кушанья. И они все, от одной этой ошибки повара, получили удивительно сходный, однообразный и утомительный вкус; попробовать ещё — ничего, но есть по-настоящему — невозможно. Таковы их стихи, рассуждения, пафос, негодование».

Фактически перед первой русской революцией Розанов занимался пропагандой иудаизма — в журнале «Новый путь». С 1903 года Розанов печатает серию статей под названием «Юдаизм».