— Элементарно, Ватсон. Просто я знаю, что женщина на этом снимке — твоя прабабка. А она была военным медиком.

— Опа! А мужчина? Это мой прадед?

— Совершенно верно.

— А зачем ему лицо замазали?

— Видишь ли, в семье долгое время не знали как и при каких обстоятельствах погибла Мария. Лишь где-то в 70-х годах поисковики из Белоруссии нашли место захоронения и по солдатским медальонам восстановили имена.

Первоначально Мария была похоронена в деревне Мольча. Но в 1975 году, к 30-летию Победы братскую могилу решили перенести в более населенное место и построить там воинский мемориал.

После этого в семью твоего, Иван, отца пришло письмо с просьбой выслать для памятника фотографию Марии.

А снимок, который вы сейчас держите в руках, оказался единственным, где Мария запечатлена в военной форме.

Фотошопов в те времена не существовало, поэтому, чтобы выделить ее на фотографии, придумали закрасить все вокруг ее головы белой краской. А потом просто пересняли на отдельный кадр.

— А как же прадед? — спросил Иван, пристально разглядывая снимок на просвет. — Теперь у него лица почти что совсем не видно.

— Да. Я, помнится, когда впервые увидел это фото, даже думал отдать его реставраторам, чтобы осторожно сняли эту краску. Но потом завертелся с делами, забыл…

— А чем можно снять краску?

— Ну не знаю. Наверное есть какие-нибудь специальные составы, которые не повредят бумагу и изображение на ней. Может быть у химиков стоит спросить.

— А если художникам отдать? — Иван вертел снимок так и сяк, словно пытался заглянуть под белую полосу и разглядеть под ней все, что скрыто. — Могут же они попробовать восстановить недостающую часть, ориентируясь на то, что все-таки видно?

— Интересная мысль, — кивнул я. — И у меня, кстати, есть знакомый художник. Напомни мне…

— Погодите, — сказал Али и, протянув руку, решительно забрал фото. — А кто вообще наносил эту белую краску?

Вопрос, если честно, поставил меня в тупик. Дело в том, что эта фотография была из семейного архива предков Ивана по отцовской линии. А я брат его мамы. То есть мы породнились сравнительно недавно, всего 15 лет назад. И то, что происходило в их семье в 70-х годах, было для меня, что называется, terra incognita.

— Честно говоря, не знаю. Скорее всего, дед Ивана.

— Так может его спросить, какую краску он использовал? Чтобы подобрать растворитель.

— Невозможно, — вздохнул я. — Он погиб в Афганистане в первый год войны. Как раз во время Олимпиады похоронка пришла.

— Во время Олимпиады? — поразился Иван. — Ты мне ничего такого не рассказывал.

— Я и сам знаю мало. Известно только, что он был военным врачом. Хирургом. Город, где был расположен военный госпиталь, захватили талибы. Раненых не успели вывезти, а твой, Иван, дед отказался уезжать, бросив их на произвол судьбы. В общем, они все там погибли.

Я замолчал и, заметив как у Ивана задрожали губы, поспешно отвел взгляд.

— Мне кажется, проблему можно решить, — произнес в тишине Али. И этим как бы вернул нас к реальности. — Если краску наносил военный врач, то есть человек аккуратный и знающий цену необратимым поступкам, то вряд ли он использовал масляную краску. Тем более, что она долго сохнет. А если это не масло, то, скорее всего…

— Гуашь! — крикнул Ванька, вспыхивая энтузиазмом. — Непрозрачная, сохнет быстро и главное — смывается водой!

— Точно!

— Воды! — заорал Иван, кидаясь на кухню. Я едва успел перехватить его и отобрать фото, чтобы он в экстазе не надумал сунуть снимок под кран.

— Нужен ватный тампон, — сказал я, принимая у племянника полный (с горкой!) стакан воды и осторожно устанавливая его на край стола подальше от фотографии. — И пусть это сделает Али. Во-первых, идея принадлежит ему, а во-вторых, здесь нужна твердая рука и спокойствие.

Иван был так поглощен открывшейся возможностью, что и не подумал возражать.

Мгновенно из спичек и ватных шариков были изготовлены тампоны, и порозовевший от волнения реставратор осторожно тронул влажной ваткой край белой полосы.

Краска поплыла!

— Есть! — заорал Иван. — Работает!

— Тихо ты, — сказал Али, чуть отстраняясь, чтобы Иван не орал в ухо.

Это было настоящее чудо. Сплошная и непроницаемая белая пелена, которая почти три десятилетия скрывала под собой изображение, истончалась и таяла, открывая…

Честное слово, я даже не припомню, когда в последний раз так волновался.