–  Элф… - пролепетал я.

У меня подкосились ноги, я уже понимал, что будет дальше.

–  Мол, надо их остановить, пока они не захватили большей территории, а для этого есть только одно средство - сбросить на Милвил водородную бомбу.

Элф задохнулся и умолк.

Я молчал. Просто не мог выговорить ни слова, будто меня расшиб паралич. Мне вспомнилось, какое лицо было у генерала во время нашего разговора нынче утром, и как сенатор сказал мне: «Мы вынуждены на вас положиться, друг мой. Мы в ваших руках».

–  Брэд! - с тревогой позвал Элф. - Алло, Брэд! Ты слушаешь?

–  Да, - сказал я, - слушаю.

–  Дэйвенпорт сказал - как бы из-за этого нового способа выслеживать ядерные запасы военная братия не кинулась нажимать кнопки… мол, они сообразят только что надо действовать поскорей, а то никакого оружия не останется. Он сказал - это все равно, как будто идет человек с ружьем в руках, а навстречу дикий зверь. Без крайности убивать зверя неохота, а может, зверь еще вильнет в сторону и стрелять не придется. Ну, а допустим, человек знает, что через две минуты останется без ружья: оно рассыплется, пропадет, мало ли… тогда волей-неволей пойдешь на риск и выстрелишь, пока ружье еще не пропало. Придется убить зверя, пока ружье еще у тебя в руках.

–  Значит, теперь Молвил и есть дикий зверь, - сказал я ровным голосом, я и не думал, что сумею говорить так спокойно.

–  Не Милвил, Брэд. Просто…

–  Ну, конечно, не Милвил. Ты это скажи людям, когда на них сбросят бомбу.

–  Этот Дэйвенпорт прямо не в себе. Он не имел права мне ничего говорить…

–  А по-твоему, он точно все знает? Утром они с генералом крепко поспорили.

–  По-моему, он знает куда больше, чем успел мне сказать. Он говорил минуты две, а потом прикусил язык. Видно, спохватился, что не имеет права болтать. Но он вот на чем помешался. Он думает, военных может остановить только одно: гласность. Общественное мнение. Мол, если про этот их план узнает много народу, поднимется такая буря, что они не посмеют ничего сделать. Во-первых, люди возмутятся, это же гнусное, хладнокровное убийство, а главное, все равны пришельцам - тут кому угодно обрадуешься, лишь бы они покончили с этой проклятой бомбой. Ну, и твой биолог хочет раскрыть секрет. Он так прямо не сказал, но, видно, он о том и хлопочет. Я уверен, он подкинет эту новость кому-нибудь из газетчиков.

У меня все перевернулось внутри, задрожали колени. Я прижался покрепче к столу, чтобы не упасть.

–  Это безумие, весь Милвил сорвется с цепи. Я же утром просил генерала…

–  Как - просил генерала! Черт подери, неужели ты знал?!

–  Конечно, знал. То есть не знал, что они на это пойдут. Просто - что есть у них такая мысль.

–  И ты никому ни слова не сказал?!

–  А кому говорить? Чего бы я добился? И потом, это ж не было твердо решено. Так - предположение… на самый крайний случай. Погубить триста человек, зато спасти три миллиарда…

–  А ты сам?! И все твои друзья?!

–  Ну, а что было делать, Элф. Что бы ты сделал на моем месте? Раззвонил бы по всему Милвилу - и чтоб все посходили с ума?

–  Не знаю, - сказал Элф. - Сам не знаю, что бы я сделал.

–  Слушай, Элф, а сенатор сейчас где? В гостинице?

–  Думаю, там. Ты хочешь ему позвонить, Брэд?

–  Не знаю, будет ли толк. Но, может, стоит попробовать.

–  Тогда я кладу трубку. Вот что, Брэд…

–  Да?

–  Счастливо тебе… То есть… о, черт! Просто - желаю успеха!

–  Спасибо, Элф.

В трубке щелкнуло - он дал отбой, теперь я слышал только гудение. У меня так затряслись руки, что я и не пытался опустить трубку на рычаг, а осторожно положил ее прямо на стол.

Джо Эванс смотрел на меня в упор.

–  Так ты знал, - сказал он. - Все время знал.

Я покачал головой.

–  Что они на это пойдут - не знал. Генерал обмолвился об этом как о последнем средстве, на самый крайний случай. И Дэйвенпорт на него накинулся…

Я не договорил, я уже и не помнил, что хотел сказать. Слова теряли всякий смысл. Джо все не сводил с меня глаз. И вдруг меня взорвало.

–  Не мог я никому сказать, черт возьми! - заорал я. - Я попросил генерала, если уж ему придется на это пойти, так чтоб без предупреждения. Чтоб нам ничего не знать заранее. Просто вспышка - и все, мы бы, наверно, ее и не увидели. Ну, погибли бы, но одна смерть куда ни шло. А так умираешь тысячу раз…

Джо взялся за телефон.

–  Попробую дозвониться до сенатора, - сказал он.

Я сел.

Пусто внутри. Точно меня выпотрошили. Джо говорит по телефону, а я не разбираю слов, будто на несколько минут создал отдельный крохотный мирок для себя одного (видно, в обычном мире, среди людей, мне уже нет места) и укрылся в нем, как укрываешься с головой одеялом.

Худо мне, тошно, и зол я, и мысли путаются.

…Джо мне что-то говорил, а я даже не замечал этого, только под самый конец спохватился:

–  Что? Что такое?

–  Я заказал междугородный разговор. Нас соединят.

Я кивнул.

–  Я объяснил, что дело очень важное.

–  Не знаю… - сказал я.

–  То есть как? Конечно же, это…

–  Не знаю, что тут может поправить сенатор. Не знаю, что изменится, если мы с ним и поговорим - я, ты, кто угодно.

–  Сенатор Гиббс - человек влиятельный, - сказал Джо. И он очень любит это показывать.