Иными словами, точка зрения Рикардо заключается уже не в "сведении" сложных явлений к ряду их "простых" составляющих, а в выведении всех сложных явлений из одной-единственной простой субстанции.

Но это сразу же ставит Рикардо перед необходимостью сознательно отказаться от того метода образования теоретических абстракций, который рекомендовала науке локковская логика.

"Эмпирическая индукция" никак не соответствовала вставшей перед Рикардо задаче. Перед ним стояла задача выведения теоретических определений из одного строго продуманного принципа -- из трудового понимания природы стоимости.

И если Адам Смит, поскольку он в действительности давал нечто большее, нежели простое выражение эмпирии и "общего" в этой эмпирии, нежели простое описание фактов, -- бессознательно и стихийно на каждом шагу вставал в противоречие со своими собственными философскими установками, усвоенными от Локкка, и делал не совсем то, и даже совсем не то, что думал, то Рикардо вполне сознательно встает на путь теоретической "дедукции категорий".

Строго дедуктивный характер его мышления давно вошел в поговорку в политической экономии. Но лишь Марксу удалось правильно расценить смысл этой "дедукции", показать его как естественное логическое выражение решающего достоинства теоретического подхода Рикардо к вещам его стремления понять все без исключения формы буржуазного "богатства" как более или менее сложные и отдаленные продукты труда, производящего товары, труда, производящего стоимость, а все категории политической экономии -- как модификации стоимости.

От Смита его отличает отчетливо и серьезно осознанная необходимость рассматривать эмпирические факты последовательно и неуклонно с одной и той же, раз выясненной и строго зафиксированной в исходном понятии точки зрения на факты -- с точки зрения трудовой теории стоимости.

У Адама Смита эта точка зрения тоже присутствует, -- и именно поэтому он теоретик. Но она не является у него единственной точкой зрения, и в этом пункте Рикардо решительно возражает Смиту. У Смита теоретическое рассмотрение фактов (то есть их анализ с точки зрения трудовой теории стоимости) то и дело уступает место чисто эмпирическому их описанию. Но "чисто эмпирическое" описание вовсе не свободно от какой-либо "точки зрения" вообще. Разница между теоретическим рассмотрением фактов и их простым эмпирическим описанием заключается вовсе не в том, что первое руководится определенной точкой зрения, а второе нет, не в том, что первое исходит из определенного представления о всеобщей природе явлений, а второе якобы есть чисто "непредвзятое" рассмотрение.

"Непредвзятое", "чисто эмпирическое" описание фактов на самом деле всегда заключается в том, что эти факты рассматриваются эклектически -- то с одной, то с противоположной точки зрения, но в каждом случае -- с непродуманной, случайной.

Рикардо стихийно, исходя из логики рассмотрения, нащупал этот верный взгляд на природу теоретического рассмотрения фактов. Отсюда и вытекает его стремление к строго дедуктивному рассмотрению явлений и категорий.

В таком понимании "дедукции", как нетрудно понять, нет еще ничего метафизического, ни идеалистического, ни буржуазного, ни формально-логического.

В данном понимании "дедукция" равнозначна пропросту отрицанию эклектики в отношении к фактам. Это значит, что раз установленное понимание всеобщей природы, "субстанции" всех особенных и единичных явлений должно оставаться одним и тем же на всем протяжении исследования, и давать руководящую нить для понимания любого особенного и единичного явления.

Иными словами, "дедукция" в данном понимании (но только в данном понимании!) является вообще простым синонимом действительно теоретического отношения к эмпирическим фактам.

Известно, что именно отказ от попыток развить всю систему экономических категорий из одного раз взятого принципа (из трудовой теории стоимости) явился первым формальным признаком "разложения" школы Рикардо в политической экономии. Представители т.н. "вульгарной экономии", а в еще большей степени -- той "ученовенигретной и бессистемной компиляции", которую Маркс заклеймил презрительным названием "профессорской формы разложения теории", восстают прежде всего как раз против "дедуктивной" манеры исследования учителя.

Для них неприемлемо как раз то, что составляет решающее преимущество Рикардо как теоретика, -- его стремление понять каждую особенную категорию как превращенную форму стоимости, как сложную модификацию труда, создающего товар.

Принцип "вульгарной" и "профессорской" формы теоретизирования заключается в следующем: не удается вынести понимание реальных явлений из одной, общей им всем основы (в данном случае из трудовой теории стоимости) не упираясь тотчас же в противоречие -- значит вообще не нужно пытаться это делать. Значит надо ввести еще один принцип объяснения, еще одну "точку зрения". Не помогает?
– - Значит надо ввести второй, третий. Надо-де учитывать и то, и это, и пятое, и десятое. "Дело не в противоречиях, а в полноте..."

Не объясняется реальная рыночная стоимость ("цена") капиталистически произведенного товара величиной затраченного на его производство количества необходимого рабочего времени?
– - Ну, что ж. Не будем упрямствовать в односторонности. Почему не допустить, что стоимость проистекает не из одного-единственного всеобщего источника, как полагал Рикардо, а из многих различных источников. "Труд"?
– - Да, и труд. Но не только труд. Нельзя недоучитывать и роли капитала, и роли естественного плодородия почвы; надо принять во внимание и капризы моды, и случайности спроса, и влияние времен года (валенки стоят зимой дороже, чем летом), и многое, многое другое... Вплоть до влияния на рыночную конъюнктуру периодических изменений количества пятен на солнце...