– Але, Матросов, привет, студент! Ну, сговорился я с твоим главным. Ты машину и пластиночку прихватывай и езжай на нашу явочную. Все, жду.

…Сергей маялся, сидя перед столом Бориса Викторовича, который читал его очередной опус - репортаж об открытии нового катка. Зам редактора читал хмуро, без комментариев… Плохой знак. Обычно он то похвалит, то посмеется над ляпом - находится в диалоге с «вычитываемым» журналистом. А с ним, Сергеем, всегда молчит и хмурится. За три недели практики вышли две его крохотные заметулечки, да и то в них ни слова автора не осталось - сплошь правка. И две фотографии - их, кстати, дядя Боря хвалил, даже очень. Так, снимает очки, сейчас скажет: «Видишь, в чем дело…» Нет, опять очки надел. Ага, снимки смотрит…

– Сергей, - медленно заговорил зам, рассматривая распечатку с фотографиями, сделанными на открытии катка.
– У вас явно талант фотографа, фоторепортера. Подумать только, какие кадры! Здесь и свежесть взгляда, и умение поймать ракурс… Здесь у вас - жизнь, - он постучал пальцем по распечатке, - а здесь, - палец перепрыгнул на текст, - болото непролазное… Я по уши увяз в скуке, пока читал эти… сколько тут? Примерно сто строчек. Давайте так: отберите три снимка на свой вкус, дайте к ним вкусные подписи и придумайте другой заголовок! Что это: «На катке здоровый дух»?! Идите. Жду вас через час с готовым материалом.

Сергей удрученно кивнул, сгреб листки со своим репортажем, пошел…

Выходя из приемной, столкнулся с редактором, испуганно шарахнулся, опуская глаза, пробормотал: «Здрас-те…»

– Здравствуйте, Сергей, как дела?
– вежливо ответил редактор.
– Что-то мало вы пишете… Чем сейчас заняты?

– Я… вот, с катка репортаж написал, - показал ему листки Сергей.
– Только Борис Викторович завернул на доработку.

– Зайдите-ка ко мне… - Олег взял практиканта за худое плечо и повел в свой кабинет. Там предложил практиканту сесть, сам сел за свой стол и осторожно заговорил: - Вот что, Сергей, время идет, а материалов ваших почти нет. И слабые они… Я не говорю, что вам прямо сейчас стоит начать поиск другой профессии, вы ведь только начинаете. Но… Я говорил и с Константином, и с Борисом Викторовичем, оба они сказали, что вы… - Олег поискал необидное определение, - не проявляете инициативы. Что вам мешает раскрыться?

– Да ничего мне не мешает, - пробормотал Сергей, теребя свой «Здоровый дух».

– В коллективе вас вряд ли обижают, не тот у нас народ, - словно не слыша, продолжал Олег.
– Не обижают?

– Нет, - не поднимая головы, как второгодник перед завучем, буркнул Сергей.

– Может, у вас финансовые проблемы? Вы не стесняйтесь. Я знаю, как без родителей трудно. Сам в таком же положении в ваши годы оказался.

Сергей как-то странно взглянул на Олега - уж не с насмешкой ли?
– и снова опустил голову.

– Не беспокойтесь, Олег Дмитриевич, я… вполне обеспечен. У меня подработка есть и вообще… все нормально. Я постараюсь лучше писать. Я… умею лучше. Можно, я пойду? Борис Викторович мне на доработку только час дал…

– Конечно, идите, - несколько смешавшись, отпустил студента Олег. Интересно, с чего это его на благотворительность потянуло? Сам-то он в свое время ни на чью помощь не надеялся. И грузчиком работал, и уборщиком, даже туалеты на Курском вокзале драил. Ничего, любой жизненный опыт журналисту только на пользу… Почему же он думает, что у этого юноши меньше самолюбия, чем было тогда у него? Только потому, что он похож на ангелочка?…

Да нет же, себе-то не надо врать… Просто ему до сих пор неловко перед этим мальчишкой за ту ревность, которая испортила праздник всей редакции, промучила самого Олега всю ночь, почти поссорила с женой и отпустила только в тот момент, когда Лана сказала: «Для вас, Сергей, я Светлана Платоновна».

Чего он только не передумал в ту ночь после праздника в редакции! И о том, что он для Ланки стар - десять лет разницы! И о том, что он был ее первой любовью, а вдруг она давно остыла? Может быть, с его стороны вообще было нечестно жениться на девчонке, которая еще не поняла ни себя, ни жизни?

А потом она так холодно и спокойно раздавила его ревность, как давят ногой отвратительное насекомое…

Но чувство неприязни к практиканту все же осталось.

…А Сергей сел за компьютер и за четверть часа отобрал три самых интересных снимка, написал вполне приличную «сопроводиловку» и даже заголовок придумал. Отнес все это дяде Боре, и услышал от него: «Ну вот же, совсем другое дело! Ведь можете, когда хотите».

«Да. Могу. Когда хочу… Когда разозлюсь - я все могу. Вы даже не представляете, на что я способен», - думал Сергей, светя в лицо заму тихой ангельской улыбкой.

Две недели распространители приходили за добавкой: «Объектив» распродавался как никогда. А этот номер возвращали пачками. Казалось, город объявил газете бойкот. Даже авторы исторических очерков и художественных произведений начали звонить и просить не публиковать их статей, ссылаясь кто на «сырость» работы, кто на необходимость проверить исторические факты… Город, не дождавшись отчета главного редактора о происшествии с ним, видимо, рассудил так: раз он, редактор «Объектива», после того как с него сняли обвинение, ничего не сказал обо всем этом в своей газете, значит, с ним что-то нечисто. А мы ему так верили!…