Шрифт:
– Ничего, обойдется… Учти: главный твой враг - Байкин.
Пришедший врач выпроводил Олега из палаты, и он слонялся по коридору. Вскоре откуда-то явилась Стася.
– А вы почему не у папулика?
– начала она кокетливо, но, увидев лицо Олега, вдруг совершенно нормальным испуганным девчачьим голосом вскрикнула: - Что с папой?
И метнулась в сторону палаты. Олег еле успел ее перехватить.
– Погоди, входить не велено.
Девчонка тут же совершенно по-детски разревелась, размазывая по лицу косметику.
– Не реви, все нормально будет, - погладил ее по плечу Олег, поглядывая на дверь палаты. Он и сам волновался все сильнее: что они так долго не выходят?
Наконец-то врач вышел из палаты и подошел к ним, укоризненно грозя пальцем:
– Больше больного не волновать! Только положительные эмоции. Идите, он звал.
– Так это вы папу разволновали?!
– чуть ли не с кулаками накинулась на Олега Стася.
– Я, девочка, каюсь. Сам себя избить готов. Так что бей.
– Он встал перед девушкой, покорно склонив голову и опустив руки.
– Не буду я вас бить, много чести!
– прошипела она сквозь зубы.
– Я вас просто больше не пущу к папе. Никогда!
И скрылась за дверью палаты. Но через минуту эта дверь отворилась, и Стася, все так же сквозь зубы, сказала:
– Заходите, что ли…
Влад выглядел значительно лучше, только глаза у него были сонные-сонные.
– Мне вкололи что-то, сейчас усну… Олег, ты все понял? Ну, успеха. Все, пока…
Веки его сомкнулись, и он тут же уснул.
Олег до тех пор просил у Стаей прощения, пока выражение ее зареванного личика не смягчилось и она, наконец, соизволила его простить.„ на первый раз.
– Но только попробуйте хотя бы взглядом когда-нибудь папку обидеть!… Я вас тогда… я такое с вами сделаю!
– Хочешь совет, ну, в качестве дополнительного извинения? Нет, два совета, - сказал Олег.
– Ну, и что же это за советы?
– уже с привычным жеманством спросила она.
– У меня еще один совет появился, как только ты вот так заговорила: брось ломаться, а? Второй: зови отца как угодно - папой, папкой, батей, даже папулей… Но только не папуликом! И третий совет: не мажься ты так! Ведь всю красоту свою замазала!
Стася вдруг вспомнила, что ревела. Схватилась за лицо, испуганно ахнула и, ни слова не говоря, рванулась бежать.
– Тебя отвезти домой?
– ухватил ее за рукав такой же, как у него, «бумажной» робы Олег.
– Я здесь ночую!
– пискнула она, не оборачиваясь,
выдернула свой рукав из его пальцев и умчалась.
У Льва Самуиловича Олега вкусно накормили и напоили чаем с яблочным пирогом.
Только после этого акта гостеприимства адвокат повел гостя в кабинет, молча достал из сейфа диск, запаянный в черный полиэтилен.
– Будете сейчас у меня смотреть или уже дома?
– Да ведь я вроде как в бегах, Лев Самуилович…
В речи адвоката моментально прорезались родные одесские интонации:
– Ну и что ж вы молчите за это? Или я должен по цвету вашего носа догадываться о ваших неприятностях? Тогда так: ночуете у меня! И, как говорят у меня на родине, рассказывайте за ваши неприятности.
– Я согласен. Только давайте сначала посмотрим, что там…
– Безусловно.
И замелькали кадры. Вот Царьков деловито беседует с Басаевым, еще с какими-то людьми «кавказской национальности»… Вот Карцева выкладывает из потертого полиэтиленового пакета пачки денег, перетянутые аптечными резинками, пересчитывает пачки, проверяет каждую… Вот в саду загородного дома Царькова за шашлычком сидят с хозяином и тот же Приходько, и та же Карцева, и тот же Байкин, и празднуют они открытие того самого «Онтель-банка» - это ясно из произносимых тостов и разговоров. А это что? Карцева дает что-то, завернутое в бумагу, какому-то человеку и говорит, что цена повысилась, потому что продукт качественный… Человек, видимо, засомневался, развернул сверток, потом раскрыл маленький пакетик, взял то, что было в нем, втер в десны. Все это крупным планом: руки и их манипуляции с порошком… Героин? Кокаин? Интересно, кто смог все это наснимать и как это оказалось у Фельдмана?…
– Как к вам это попало, Лев Самуилович?
– Как попало, как попало… Как попало! Случай, волшебство, удача… Устраивает такое объяснение?
– Не очень, но что тут поделаешь, если других объяснений нет… А оператора съемок вы знаете?
– Если бы знал… Без того, кто все это раздобыл, мы ничего никому не докажем. Ну, люди подписывают бумаги… Ну, кто-то белый порошок передает… Ну, беседует Царьков с одиозными личностями. А когда? А о чем? Может, он их перевербовывает! Уговаривает, чтобы бросили свой терроризм и занялись созидательным трудом! А? Вот так-то… Да если бы и был у нас этот оператор - что с того?
– Мам, а я с бабой Ксеней корову доил! Только все равно парное молоко пить не буду!
– Этими словами Тимка разбудил Лану, можно сказать, спас, потому что она снова барахталась в своем кошмарном ущелье.
– Ну и не пей, кто ж тебя заставляет? Тошка встал?
– Угу, он воду таскает.
– Молодцы вы у меня. Пора и мне свою лепту внести. Иди, Тим, брату помогай.
– Лана хотела встать, но Тимка, который собрался было уходить, снова повернулся к ней лицом: