– Скажите вы мне, Камневы, - сказал он, отсмеявшись, - почему я на вас не обижаюсь? Высмеивают, в переглядки играют, условия ставить собираются - а я все терплю… Я, такой трепетный и ранимый, от вас все терплю…

– Вот!
– подхватил Олег - Это и есть второе условие: критику «Объектива» - терпеть. И исправляться.

– И это ты называешь условием?
– даже обиделся Павел.
– Бессовестный. Со мной - и о таком говорить! Это само собой разумеется!

– Все течет, все изменяется, Паша, - ответил Олег.
– Сегодня ты думаешь так, а когда во власть войдешь, прилипалами обрастешь - критика тебе может и не понравиться. Тогда ты ситуацию совсем с другой стороны видеть будешь.

– Ты думаешь?
– Павел помрачнел.
– Может, резон в твоем трагическом монологе и есть. Но я знаю, как избежать этой беды. Я с тобой буду все время обо всем советоваться.

– Детский сад, Паш! Где будешь ты - и где я? Да не о том я, что мы дружить перестанем!
– опередил он гневные возражения Павла.
– Просто советоваться ты будешь со своими советниками.

– А чо! Москвич, давай ты ко мне в советники пойдешь? Ланка будет редактором, вы в семье всегда все и обсудите. Выход?

– Нет, не выход, я в советники не пойду. Не пойду!
– снова опередил он возражения Павла.

– Ладно, понял: ты в советники и в чиновники не пойдешь. Ланочка, извини, чайку бы погорячее…

– Сейчас, Пашенька!
– Лана отправилась на кухню, хотя электрический чайник стоял на столе. Пусть поговорят свободно.

– Второе условие?
– Павел устало оперся на локти и положил подбородок в ладони.

– Ты перестаешь спонсировать «Объектив».

Павел вдруг от души зевнул, медленно потер лицо.

Поднял на Олега глаза.

– Устал?
– посочувствовал Олег.

– Ну и чо будет?
– не прореагировал на его сочувствие Павел.
– Без дополнительного финансирования тебе придется искать рекламу. Делать платные материалы. А это неизбежно приведет к тому, что ты не всегда сможешь писать то, что думаешь. Чо-то меня совсем сморило… Пошли, перекурим на морозце.

Накинув куртки, вышли на балкон, закурили. Холодный воздух, видимо, и в самом деле взбодрил Павла. Он заговорил привычно-бодрым голосом:

– Москвич, ты меня просто убиваешь… Ну подумай сам! Или ты думаешь, твои сотрудники будут задаром пахать?… Так это в твоей газете уже проходили. Пришлось продавать ее огрызкам этим… Нет, Олег, давай искать компромисс.

– А какой может быть компромисс? Либо ты хозяин, а я у тебя наемный работник. Либо я хозяин и все, что нужно, обеспечиваю сам. Эх, надо было этот вопрос еще тогда, пять лет назад, четко решить…

– Да не брошу я газету! Не могу!
– с отчаянием сказал Павел.
– О! Придумал! Давай составим договор. Будем совладельцами: ты отвечаешь за производственную часть, я - за финансовую. И никто из нас в чужую половину дела нос не сует. Ну, чо, по рукам?

Олег, смеясь, покачал головой:

– Ух, и упертый ты, Стечкин! Теперь я понимаю, почему у тебя так бизнес расцвел.

– Я не понял, москвич: ты согласен?
– серьезно спросил Павел.

– Паш, это ничего не меняет. Тем более, в свете твоего губернаторства.

– Ну, мне же никто не запрещает владеть комбинатами. И газетой никто не запретит. Я вообще думаю издательский дом создать. Ты как на это смотришь?

– Не знаю, не думал об этом. А насчет совладельцев… Пашка, если бы ты не стал губернатором, я бы еще подумал над твоим предложением. Но что такое газета, которую содержит власть? Ты же не хочешь, чтобы я стал придворным летописцем?

– Ни тли зелененькой! Я хочу, чтобы «Объектив» оставался таким же, как был. Только еще лучше. Пойдем, еще чайку выпьем - и я пойду спать… Мне завтра в Москве надо быть, а послезавтра - дома. Бизнес не стоит на месте…

«Так и не договорились. Ох ты, Паша, радость наша… Но ничего, я его уломаю. Или он меня?» - подумал Олег.

А перед сном он влез под душ - и ему вдруг стало так муторно… Похоже, проснулась совесть и начала его грызть. Кого-то он обидел… Кого-то близкого и беззащитного. Тимку? Лану? Мимо… Тошку, может, задел своими шуточками сильнее, чем требовалось? Мимо, опять не то, они ни при чем, он сегодня обидел кого-то другого.

Кого-кого! Да Пашку он обидел!

Оттого тот и сник и спать пошел. И его дурацкое «условие», если разобраться, высмеял.

И поделом.

«Ты кто такой?
– спросил себя Олег.
– Ты журналист. Почему тогда, полтора десятка лет назад, ты мог за Пашку бороться, а теперь - нет? Что изменилось? Ах, он теперь богатый… А ты нет… Ты весь такой честный и принципиальный, и деньги для тебя не главное… Только вот и для Пашки главное не деньги. И не власть. И все же он богатый и при власти. А ты нет. Может, завидуешь другу?»