У машины позади нее включились фары, осветив улицу. Ее лоб покрыла испарина. Не оглядывайся назад.

Она не могла не делать этого. Она должна была знать.

Она посмотрела через плечо. Черный седан рванул через бордюр.

Дерьмо! Она резко отвернулась. Машина похожа на одну из автомобилей русских, которые припарковались перед клиникой. Не надо паниковать. В городе полно черных машин.

Внезапно ей в лицо ударил яркий свет фар. У машины, остановившейся перед ней, были включены фары. Она с подозрением уставилась на нее. Это был черный внедорожник с тонированными стеклами.

Позади себя она услышала рев мотора седана. Внедорожник выехал на улицу. Он двигался прямо на нее, но внезапно с визгом затормозил, развернувшись боком, заблокировав улицу. Черный седан был пойман в ловушку. Водитель выскочил, выкрикивая проклятия.

Проклятия на русском языке.

Шэнна побежала. Она достигла конца квартала, свернула налево и снова побежала. Ее сердце быстро билось. А кожа покрылась липким потом. Тем не менее, она бежала. Она достигла Центрального Парка и перешла на шаг. Огляделась вокруг, чтобы удостовериться, что никто не следовал за ней.

Боже праведный, она еле сбежала от русских. По коже пошли мурашки. Она дрожала. Если бы не тот внедорожник, сейчас она была бы уже трупом. Мысль о трупах вернула ее мысли к гробам в подвале. Живот вновь скрутило.

Она остановилась и сделала глубокий вздох. Расслабься. Она не может позволить себе заболеть. Не думай о гробах. К сожалению, следующая ее мысль не способствовала успокоению.

Кто, к дьяволу, был во внедорожнике?

Ромэн прохаживался по бальному залу в сопровождении Рэдинки. Повсюду трудилась маленькая армия уборщиков. Трое мужчин пересекали пол полировочными машинками с одного конца в другой, пока черно-белый линолеум не засверкал. Другие вычищали стекла зеркального окна, выходившего в сад.

Рэдинка держала в руке клипборд и проверяла каждый пункт в своем списке.

— Я позвонила удостовериться, что ледяные скульптуры будут доставлены завтра вовремя. Ровно в 8.30.

— Никаких горгулий или летучих мышей, пожалуйста, — пробормотал Ромэн.

— А чего бы ты хотел? Лебедей и единорогов? — Рэдинка ожидающе уставилась на него. — Мне что, напомнить тебе, что это вампирский бал?

— Я знаю, — застонал Ромэн.

Десять лет назад, он настоял на том, чтобы убрать эти омерзительные декорации. Это было весеннее собрание, в конце концов, а не вечеринка по случаю Хэллоуина. Но все были просто в ярости, и теперь он ежегодно привязан к этой смехотворной вампирской тематике. Те же жуткие ледяные скульптуры, те же черно-белые воздушные шары, парящие под потолком. Те же гости каждый год, всегда одетые в черно-белое.

Каждый год он устраивал это мероприятие в Роматеке. Они предоставили дюжину комнат для совещаний, чтобы объединить их в один большой танцевальный зал, и вампиры со всего света приезжали на эту вечеринку. Впервые он устроил ее двадцать три года назад, чтобы порадовать леди из своего Ковена. Им это понравилось. Он возненавидел это. Это была пустая трата времени — времени, которое следовало провести в лаборатории.

Или с Шэнной. Она никогда не была черно-белой. Она была яркой. Голубые глаза, розовые губки и горячие поцелуи. Он не мог дождаться, когда снова увидит ее, но сначала он должен доделать одну работу в лаборатории. Он телепортировался в свой офис более сорока минут назад, но все это время занимался ерундой и даже не заходил в свою лабораторию.

— Мой пакет из Китая прибыл?

— Какой пакет? — Рэдинка пробежалась пальцем по своему списку. — Я не вижу здесь ничего из Китая.

— Это не имеет никакого отношения к проклятому балу. Это — для формулы, над которой я работаю в своей лаборатории.

— О, хорошо. Я не знала об этом. — Она указала на пункт в своем списке. — Завтра у нас будет выступать новая группа. The High Voltage Vamps, и они играют все: от менуэтов до современного рока. Разве это не будет весело?

— Шумно. Я пошел в свою лабораторию.

Он достиг двери.

— Ромэн, подожди!

Он услышал голос Грегори позади себя и обернулся. Грегори и Лазло стояли на входе в бальный зал. «Как раз вовремя». Ромэн шагнул к ним.

— Лазло, у меня все еще твой сотовый. — Он вытащил телефон из кармана. — И ты мне нужен, чтобы вытащить шину из моего рта.

Лазло уставился на него. Его глаза были широко открыты и затуманены. Его пальцы судорожно сжимались и разжимались, будто он хотел схватить пуговицу, но был не в состоянии пошевелиться.