Шрифт:
2 июля Ушаков рапортовал Потемкину: «…Забыл случившийся мне пред сим припадок болезни21 и нахожу себя к предприятиям против неприятеля довольно здоровым и сей день отправляюсь с флотом в море за оказавшимся при таврических берегах неприятелем». Вот так, превозмогая недуг, устремлялся на поиск противника Федор Ушаков.
Выйдем же в море вслед за флагманом и будем, не таясь, вместе с ним переживать все перипетии последующих событий, находясь под впечатлением подлинных зарисовок очевидца, не лишенного способностей живописца, флаг-офицера, флота капитана 2-го ранга, Петра Данилова.
«Того месяца 3 дня. С полуночи.
В 8 часов для соединенного плавания приказал я флоту построиться в две колонны, с 9 до 11 часов производима была на флоте пушечная экзерциция примером и пушками.
С полудня.
От 4 до 6 часов произведена была по флоту пушечная экзерциция, в 7 часов по сигналу от меня флот построился в три колонны, в 10 часов сигналом велено всему флоту прибавить парусов. При разных переменных ветрах следовал разными курсами к Еникольскому проливу».
Флагман внимательно следил за исполнением своих сигналов, подмечал недостатки, сообщал в тот же день своим подопечным о недочетах. В бою недосмотры не подправишь.
Не всем был доволен при маневрах. «Усматриваю я, что некоторые корабли и фрегаты по учиненным сигналам в места свои входят весьма медлительно…» Пояснял, как в этих случаях прибавлять паруса, не допускать оплошностей. Досконально разъясняя промашки при эволюциях, в то же время не сковывал инициативу капитанов. «Впрочем, нет надобности на всякий случай делать подробные объяснения, господа командующие сами собой обозревать могут, что кому делать и исполнять должно». Подобные мысли высказывал знаменитый Нельсон десятилетия спустя…
Пушечные учения, экзерциции, всегда находились под пристальным вниманием Ушакова. Огневая мощь в бою решает успех всего дела.
«Весьма нужно, чтобы определенные к пушкам служители в скорострельной пальбе сделали довольную выучку». Научить пушкарей взаимозаменяемости, в бою всякое случается. «Переменяя комендоров, научить исправно оной должности по крайней мере У каждой пушки по три человека. За всем этим надлежит смотреть лично капитанам, спрос будет с них… Но при всем том научить комендоров не расходовать заряды впустую, бить только прицельно: «Ибо расстреляв заряды бесполезно, от оного можно потерпеть напоследок явное бедствие…» Приказ «делать ежедневно экзерциции пушками и большей частью скорострельно спышками» командиры получили 5 июля.
Эскадры между тем, маневрируя, склонялись к востоку.
«Того же месяца 5 дня. С полуночи.
В 6 часу утра, пользуясь тихостью ветра, призывал я с флота сигналом офицеров и отдал нужные приказания; в 12 часов пеленговал мыс Айя…
Того же месяца 6 дня. С полуночи.
В 8 часов ветр тише прежняго, в 12 часов, подходя к Феодосии, послан от меня на корсарском судне мичман для разведывании о неприятеле… отправлен чрез Феодосию рапорт его светлости…»
В рапорте Ушаков доносил князю: «…Поспешу ит-тить к Еникольскому проливу, а оттоль, получа сведения, сообразуясь оному и способности случаев, пойду к Анапе…»
На рассвете 8 июля от норд-оста нашел густой туман, эскадра лавировала при слабом восточном ветре в Керченском проливе. Спустя час туман начал рассеиваться. Флагман на «Рождестве Христовом» поднял сигнал: «Эскадре стать на якоря». Ушаков подозвал к борту корсарское судно, передал:
— Срочно вручить на все суда эскадры приказ.
Флагман опять выражал неудовольствие медленным исполнением сигналов на перестроение. «Усматриваю я, что некоторые корабли и фрегаты по учиненным сигналам в места свои входят весьма медлительно, по правилам эволюции и военным обстоятельствам требуется в построении ордеров отменная скорость, посему в подтверждение предписываю следующее исполнение».
Отправив приказ, Ушаков распорядился поднять сигнал:
— Всем корсарским судам крейсировать в дозоре в поисках неприятеля!
Спустя 3 часа корсарское судно, крейсировавшее по пеленгу Анапы, пушкой дало знать: «Вижу неприятеля!»
В начале минувшей недели эскадра капудан-паши Гуссейна маневрировала южнее острова Теццра, располагая свои галсы на пути следования кораблей из Лимана к Севастополю. Флагман турецкой эскадры, шурин султана, которому еще не исполнилось и тридцати лет, уже был возведен в чин трехбунчужного паши, адмирала, но при этом выходил в море первый раз в жизни. Такие нравы царили в Блистательной Порте. Личная преданность превышала все остальное. Правда, султан знал, что рядом с его ставленником всегда находится опытный моряк, вице-адмирал Сеит-бей.
В этот раз море было пустынно. Наверное, русские не отважились рисковать одиночными кораблями, завидев у своих берегов неприятеля. Надлежало исполнять волю визиря, брать десант в Анапе и высаживать войска в Крыму. Эскадра повернула на южные румбы и направилась вдоль крымских берегов к Еникале.
Капудан-паша Гуссейн не скрывал своих намерений от противника. Его эскадра явно превосходит своей мощью весь русский флот. На его кораблях на треть больше пушек, все они медные и крупного калибра, отлиты под присмотром друзей, французских инженеров. Гуссейну также известно, что русские корабли тихоходны, их деревянные днища точат черви насквозь, они обрастают ракушками. То ли дело турецкие корабли. Их подводная часть сплошь обшита медными листами, как и у друзей-французов. Корабли скользят в толще воды, как по маслу. Русским нечего с ними тягаться в скорости…